Избранные и прекрасные

Однажды судья рассказал мне, что в Йеле читали курс лекций о культах вырезания из бумаги, бытующих в Индокитае. Читал его тощий и жилистый человек, который называл свою горничную-камбоджийку женой, думая, что это сойдет ему с рук, и во время его занятий аудитория заполнилась лишь один раз – когда он рассказывал о бумажных женах Лак Лонг Куана. В ходе отдельных лекций вырезание из бумаги было представлено как магия образов, поклонение предкам и еще одно свидетельство варварской неразвитости региона, где бумагу воспринимали так же, как человеческое существо, наделяя теми же правами и имуществом.

Судья ни словом не упомянул о том, что с 1922 года вырезание из бумаги никогда не воспроизводили на Западе, иначе я нервничала бы еще сильнее, пока мы предпринимали нашу попытку.

Я сидела на полу, Дэйзи давила мне на спину, как тяжелое норковое манто, нервно водя пальцем вверх-вниз по моей голой руке. Было слишком жарко и тесно, и казалось, она хочет оставить ссадину на моей руке, но все это не имело значения. Я всецело сосредоточилась, выстригая всё более мелкие кусочки бумаги.

Миссис Фэй забарабанила в дверь, прижавшаяся к моей спине Дэйзи вздрогнула.

– Еще несколько минут! Я просто прихорашиваюсь! – пронзительно выкрикнула Дэйзи, и так мы выиграли еще немного времени.

В сущности, контурам Дэйзи на снимке я не следовала, а резала от руки, высвобождала из плотной бумаги фигуру, приблизительно соответствующую Дэйзи. Под ее одобрительный шепот над ухом, полузакрыв глаза и подчиняясь чутью, которое я обычно не слушала, я вырезала ее фигуру целиком – ее стрижку-боб, ее изящные ручки, ее любовь к воде, ее быстрые и ловкие движения в танце. Я постаралась как можно лучше вырезать ее узкие бедра, ее полные губы, то, как в ее глазах зажигались рождественские огоньки, едва приближались первые числа декабря, и как летом она почти впадала в оцепенение от жаркого пота и усталости.

От тихого голоса Дэйзи над ухом у меня бежали мурашки по спине. Она расписывала, какая я добрая и умная, как это мило с моей стороны – то, что я сейчас делаю ради нее. В меня она верила безоговорочно, зная, что я справлюсь, и, конечно, я справлялась. Благодаря убежденности Дэйзи места для моих сомнений уже не оставалось, поэтому я плотно упаковала их в коробку и оставила за дверью – пусть подберет кто-нибудь незадачливый.

Через несколько минут ножницы выпали из моих онемевших пальцев, я безвольно прислонилась к комоду. Свежеподстриженная челка прилипла к моему взмокшему лбу, и я мысленно порадовалась, что рассталась со своими толстыми косами. Каждый вдох давался с трудом, и поначалу я видела перед собой лишь фиолетовые шлепанцы. Они были на ногах у новехонькой Дэйзи, которая что-то напевала и слегка покачивала бедрами, чтобы юбка танцевала вокруг ног.

– О нет… – ахнула я, потому что Дэйзи получилась вылитой старшеклассницей. Было в ней что-то чуточку неразвитое, округлое и немного блеклое. Несмотря на незначительную разницу – два года, самое большее три, – мне было очевидно, что это не та Дэйзи.

Сама же Дэйзи довольно мурлыкала, осматривая новенькую со всех сторон – потянулась, чтобы взять ее за подбородок, слегка взбила ей волосы.

– Прекрасная работа, Джордан, – оценила она. – Конечно, не считая руки.

Уже заканчивая, я слишком поспешила. И единственным движением ножниц отрезала три самых маленьких пальца на ее правой руке. Дэйзи взяла своего двойника за руку, задумчиво осмотрела чистый срез. Ее двойник послушно стоял и слегка улыбался. От него слегка попахивало какой-то химией, чем-то, напоминающим о темных фотолабораториях и красителях, с помощью которых ее щекам придали округлость и сияющий вид. По крайней мере, у двойника волосы и глаза были того же цвета, что у Дэйзи, а не у серебристой фотографии, и это было замечательно.

– Вот, придумала…

Дэйзи набила пальцы перчаток из тонкого белого шелка обрезками бахромы от покрывала с постели. Когда перчатки были надеты, двойник стал выглядеть безукоризненно, и Дэйзи подошла к нему, взяла вынутые из моего кармана жемчуга и надела их двойнику на тонкую шею.

– Итак, слушай, – заявила она. – Тебя сделали для того, чтобы ты отправилась на ужин, была со всеми как можно более обаятельна, постаралась понравиться каждому, чтобы тебя полюбили, а потом вернулась сюда, понятно? Ты все поняла?

К моему неудовольствию, бумажный двойник перевел взгляд на меня. Я сидела на полу, обмякшая, разгоряченная, потная и усталая, как никогда. И считала, что все от меня зависящее уже сделала, и ввязываться в дальнейшее не собиралась. Махнув двойнику рукой, я кивнула.

– Что она сказала…

Но тут миссис Фэй постучала вновь – громко, словно намекая, что на снисхождение мы можем больше не рассчитывать. Дэйзи распласталась у стены за дверью и открыла ее, прикусив губу жемчужными зубами.

– Ну наконец-то, Дэйзи! – воскликнула ее мать. – Не думай, что тебе все позволено только потому, что завтра ты…