"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ)

– Но мне нравится тебе угождать, – добавил я, – так что буду счастлив изменить прическу.

Счастье. Какое пресное, бледное слово, им не описать той радости, какую мне дарил каждый проведенный с Поппеей день. Другие, более сильные слова – экстаз, восторг, упоение, блаженство – несут в себе ощущение мимолетности происходящего. Крепкое слово «счастье» определяет состояние, которое длится день за днем. Но счастье почти невозможно описать, потому что оно исключает боль, одиночество, отчаяние, и в то же время это что-то бесконечно большее, чем просто отсутствие чего-то. Оно состоит из мгновений, которые теряют свою силу, если заговорить о них, но западают прямо в сердце.

Я уже миновал тот этап, когда буквально цепенел от ее красоты. То, чем мы обладаем долгое время, превращается для нас в повседневность и освобождает от более глубоких мыслей. Поппея была для меня словно магическое зеркало, я вглядывался в нее и видел новые грани себя, но, кроме них, видел еще много неожиданного и непознанного, и это меня завораживало.

Я потянулся через голову Поппеи и взял один из пузырьков с толстым стеклянным дном и пробкой из алебастра в форме длинной лебединой шеи. Открыл и поднес к носу – из пузырька словно облако лилий выплыло. Я поскорее его закрыл. Взял другой, квадратной формы, который удерживал в себе ароматы целого сада розовых кустов.

– Плененное навечно лето, – сказал я.

– Не всё, а только его крупицы, – отозвалась Поппея.

Я взял небольшую баночку, внутри был густой белый крем с легким ароматом миндаля.

– Что это? – спросил я.

– Это приготовленный по моему личному рецепту крем красоты.

– Ты вывариваешь молоко ослиц?

– Нет, он делается из лебединого жира, толченых устричных раковин и миндаля. Пока что лучше рецепта, который бы гарантировал вечную молодость, мне придумать не удалось. А что до молока ослиц, мне кажется, им не нравятся их здешние стойла.

Я перевез все стадо в Рим и нашел для него место на другом берегу Тибра, поблизости от императорских земель.

– Почему это? Они тебе так сказали?

– Да, я умею с ними разговаривать, – рассмеялась Поппея. – Но если серьезно, им нужна более сочная и густая трава, чем та, что растет возле их загонов.

Я был настолько опьянен Поппеей, что готов был заказать для ее ослиц тысячи корзин любой травы, даже если бы их пришлось везти с далекой Сицилии.

– Обязательно найду траву им по вкусу, – пообещал я. – Их молоко хранит твою кожу, так что цена не имеет значения.

– Ты мог бы сделать еще кое-что, чтобы меня порадовать, – сказала Поппея. – Я тут подумала, в общем… я хочу котенка леопарда.

– Что?

– Мне нравятся котята леопарда. О, он будет у меня, только пока маленький.

Я не раз и не два видел леопардов на арене и знал, на что они способны.

– Нет, это слишком опасно. Им нельзя доверять, даже когда они маленькие.

– Но… его можно держать на привязи.

– Этого мало, и на привязи он сможет напасть. Нет, я не могу позволить, чтобы рядом с тобой и с нашим ребенком возникла даже самая незначительная опасность. – Пока Поппея не успела обидеться, я предложил: – Можем сходить к загонам, посмотрим, каких они там нынче держат зверей. Вдруг тебе какая-нибудь другая зверушка понравится.

Диких зверей для арены держали за городом, и кого только там не было – львы, медведи, леопарды, змеи, олени, страусы, быки. Кроме них, водились и звери поменьше: дикобразы, лисы и обезьяны. Но по своей сути дикие звери, даже мелкие, все равно опасны.

– Ты будешь устраивать игры в честь восьмой годовщины императорства? Если да, то в загонах наверняка полно самых разных животных.

Восемь лет. Я правил уже восемь лет, но в этот раз решил обойтись небольшой церемонией на Форуме, где легионы принесут мне очередную клятву верности.

– Нет, в этом году не планирую. Скоро нам будет что праздновать, а торжества по самым разным поводам накануне этого события наскучат людям, лишат его особого блеска и не дадут в полной мере насладиться красотой происходящего. Так что прояви терпение, надо просто немного подождать.

Поппея была разочарована, но согласилась и снова внимательно на меня посмотрела:

– Возможно, уже повлияли. Во время празднеств в честь новорожденного в императорской семье ты должен быть в идеальной форме. Очень не хочется это говорить, но ты начал набирать вес. Впрочем, не так быстро, чтобы к январю не сбросить лишнее.

* * *

Утро тринадцатого октября было ясным и холодным. Ветки деревьев, затенявшие потоки льющегося в окна солнечного света, быстро теряли листву. Минуло восемь лет с того дня, когда Клавдий сидел на своей кровати, опершись спиной на подушки, перед его трупом прыгали и кувыркались акробаты, а мать удерживала Британника и Октавию, чтобы я мог беспрепятственно пройти вперед. Теперь их всех нет, они присоединились к Клавдию. А где юный Нерон, который принял в тот день пурпурную тогу? Куда он пропал?