Избранные новеллы

— Очень милостиво с вашей стороны, teniente дон Хуан, простите, дон Педро, я так плохо запоминаю новые имена и новые места, — понимаете, но все-таки… — Лицо Пако вдруг сделалось задумчивым, он явно соображал, стоит продолжать или не стоит, потом, однако, обвел взглядом крестовый ход и кивнул, словно приняв определенное решение. — По правде говоря, для меня и место здесь не новое, и представления я никакого не устраивал, когда вытаращил глаза, завидев этот фасад. Кстати, у меня к вам будет маленькая просьба, — он перевел взгляд на сложенную из песчаника лестницу, что вела наверх, — скорее даже не маленькая, а большая: отведите мне мою бывшую келью!

Заметив, как уставился на него лейтенант, Пако умиротворяюще кивнул и сказал:

— Ну, конечно, с тех пор, как я покинул эти места, минуло почти двадцать лет, но вот келья, понимаете, дон Педро, — даже собака и та привыкает к своей конуре, не правда ли?

От глаз говорящего в таком шутливом тоне побежали маленькие лучики, и лучики эти выжидательно подрагивали, отчего все выражение лица сделалось чуть хитроватым.

— Вы священник? — тихо спросил лейтенант Гутиерес внезапно севшим голосом.

Пако чуть откинул лицо и пытливо взглянул на молодого офицера.

— Священник? Почему вы спрашиваете? — Тут складки на его впалых щеках снова пришли в движение. — Вы задаете свой вопрос таким торжественным тоном, я же, да будет вам известно, я, собственно говоря, матрос по профессии, матрос первого класса на фрахтере, ну а кто я в настоящее время, вы, верно, и сами видите. Экая незадача! Война просто смыла меня за борт, и не просто смыла, а выбросила волной сюда — словно она способна действовать разумно, а то и вовсе наделена чувством юмора. Тут я и подумал, что такое совпадение можно достойно увенчать, если меня запрут в моей прежней келье, — хотя пленных, возможно, размещают в других местах: в прачечной, в библиотеке, в подвале?

Лейтенант Педро Гутиерес покачал головой:

— Ну, разумеется, в кельях! Но вы и в самом деле священник? Я задаю свой вопрос из чисто личных соображений.

Теребя усики, он не сводил глаз с Пако.

Пако пожал чуть обвислым плечом.

— Но, разумеется, отлученный от церкви.

Лейтенант Педро, судорожно дернув себя за усики, отпустил их и, уже уходя, крикнул:

— Господи Боже мой! Да кто из нас не был отлучен?!

Потом оглянулся еще раз и тихо промолвил:

— Идемте.

Поскольку пленных ради надежности разместили на верхнем этаже, а там на все четыре коридора только и было что сорок келий, большинство пришлось размещать по несколько человек на одну келью. Лейтенант Педро виделся себе истинным благодетелем, когда приказал освободить келью для Пако, едва тот, улыбаясь и покачивая головой, прервал внезапно свой равномерный шаг по красным каменным плитам, простер вперед руку и указал:

— Вот-вот, здесь это и было — здесь он жил, падре Консальвес.

Остальные пленные уже исчезли в кельях, почти беззвучно. Сержант указал им места, у лестницы стояли оба солдата подле пулеметов, которые в этом широком коридоре, словно спящие насекомые, недвижно и горизонтально выпячивали свои длинные хоботки.

Пако тотчас подошел к картинке справа от двери — к пожелтевшей гравюре в тонкой, воздушно легкой манере Лоренцо Тьеполо.

— И святой тот же самый, взгляните-ка, Святой Франциск Борджиа. Он был вице-королем Испании и стал иезуитом, стремясь к совершенству…

Пако обежал взглядом пустой сводчатый коридор от одного конца до другого.

— В таких местах есть что-то своеобычное. Неистребимо это дыхание стен — а ведь здесь происходило много всякого разного, не правда ли?

Говорящий все это веселым тоном себе под нос на последних словах как бы с внезапным испугом обернулся к молодому офицеру. Тот хмыкнул и согласился.

— Да, много всякого!.. Хорошо, что вы уже двадцать лет назад улизнули отсюда, редкая удача, причем удача для нас обоих.

Дон Педро сказал это, когда оба они уже стояли в келье. Внимая его словам, Пако оглянулся на него через плечо, хоть и сделал вид, будто всего лишь хотел поглядеть на дверь. А потом он и в самом деле на нее взглянул и поднял еще выше тонкие брови, и лоб, переходящий в лысину, нахмурился, дрожащие складки побежали по нему как легкие волны, которые словно стремились по его черепу соскользнуть назад, на затылок. В глазах у него вспыхнул внезапный испуг. В коричневой двери из каштана он углядел несколько небольших дырок, отколовших от нее свежие щепки, что невольно побудило его отыскивать щепки и на песчанике пола.

«Лейтенант Педро кивнул, но когда Пако очень серьезно поглядел прямо ему в глаза, отвел свой взгляд в сторону».

Когда Пако очень серьезно устремил свой взгляд в глаза лейтенанта Педро, тот посмотрел куда-то вбок, приблизился к конторке, возложил на нее руку и слегка качнул, а потом, словно ему вдруг что-то пришло в голову, достал носовой платок и промокнул пот на лбу.

— Ужасная жара в этих кельях, — плечи его вздрогнули, — они, понимаете ли, засели как кроты в своих норах. Выходить не пожелали, и тогда нам пришлось стрелять прямо в кельи, по-другому просто не получалось. — Он прокашлялся.