Избранные письма. 1854–1891

Я всегда так говорю: «Учреждения пусть будут суровы; человек должен быть добр». Вот христианство. Замечу еще одну не очень утешительную для природы человека черту, но, я думаю, очень верную психологически: «При суровых законах и обычаях и доброта-то легче». Немного и нужно, чтобы быть уже добрым христианином. Например, при рабстве: прибил раба за дело и умеренно, без внутреннего ожесточения, и то уже и рабу хорошо, и он говорит: «Справедливый господин!» И рабовладелец прав и добр и даже, может быть, и подвиг самовоздержания, рассуждения и любви совершил, а когда два свободных хама, один богатый, а другой бедный, приходят в столкновение и ввиду мировой судья, то что же выходит? Богатый не бьет не по страху Божию и любви, а по страху человеческому, а бедный фыркает и ничем не доволен, все ему мало! Кстати сказать: не подумайте, что я оплакиваю крепостное право по личному интересу. Вы жестоко ошибаетесь. Я никогда сам крепостными не владел и над ними не начальствовал и даже постоянно смолоду зря воевал за них с матерью.

Позднее некрепостных я стал иногда бить. И с Божьей помощью раза два случилось, что и Господь оскорбителей бил с отменною опасностью, но с успехом. В этом не особенно каюсь.

Говорю же я о суровости законов и личной доброте – вообще, чтобы резко отделить идею христианской гуманности от юридического свободолюбия.

Суровые нравственные законы, смягченные личным христианством и тонкой образованностью высших классов, – вот мой идеал для России ближайшего будущего. И больше ничего!

Обнимаю Вас крепко и Евгении Сергеевне⁶ кланяюсь.

В брошюре моей есть несколько грубых опечаток: на стр. 6, 12, 28 и 43-й. Объяснить их здесь не в силах. Сами смекайте, коли есть охота.

Ваш К. Леонтьев

Публикуется по автографу (ЦГАЛИ).

¹В моей книге… – Леонтьев К. Н. О. Климент Зедергольм, иеромонах Оптиной Пустыни. М., 1882.

² Николай Иванович Субботин (1827–1905) – профессор Московской духовной академии, автор трудов по истории русской Церкви, посвященных преимущественно расколу.

³ Борис Николаевич Чичерин (1828–1904) – теоретик государства и права, историк, публицист и общественный деятель. Ученик Т. Н. Грановского. Профессор Московского университета. Крупный помещик. Был московским городским головой.

⁴…в своей книге… – Имеется в виду кн. Б. Н. Чичерина «История политических учений», ч. 1–5 (М., 1869–1902).

⁵ Александр Михайлович Иванцов-Платонов (1835–1894) – протоиерей, богослов и проповедник, профессор Московского университета. Автор многих трудов по истории христианской Церкви. Был близок к славянофилам.

⁶Евгения Сергеевна — жена И. И. Фуделя.

193. И. И. Фуделю

14 марта 1889 г., Оптина Пустынь

Спешу, дорогой Осип Иванович, передать Вам ответ от. Амвросия: 1) насчет матушки Вашей – не слушайтесь, не беспокойтесь, идите своей дорогой, а когда она будет говорить: «Мне через тебя католический священник причастия не дает», то отвечайте ей: «Тем лучше, я Вас тогда сам причащу!» Это собственные слова от. Амвросия, которые он благословляет Вам смело ей сказать. Доверенный его инок, через которого я к нему вынужден был (благодаря моему неизменному зимнему затворничеству) обращаться, прибавляет, что от. Амвросий очень оживился под впечатлением Вашего письма, принял все это дело горячо к сердцу и, видимо, верует, что мать Ваша, именно благодаря Вашему священству, сама перейдет в православие. Я очень всему этому и за Вас, и за дело рад.

2) Насчет женского монастыря, напротив того, я вынужден несколько Вас огорчить. От. Амвросий решительно не советует по молодости Вашей брать это место. Посредствующий инок (еще до разговора с батюшкой), когда только получил от меня Ваше письмо с инструкциями, от себя сказал мне, что едва ли от. Амвросий благословит в женский монастырь, потому что к такому молодому священнику молодые монахини не станут откровенно обращаться. Да и вообще не годится. Меня это как светом самого озарило! Я думал только о Вашем настроении, а об настроении монахинь вовсе забыл! В этом я грубо и непростительно ошибся! И гораздо чувствительнее так ошибаться женатому теоретику Иванцову-Платонову, чем мне, который 18 уже лет состою недостойным учеником практически духовных старцев. Вспоминаю теперь, кстати, что я часто слыхал и прежде, что не только очень молодые, но вообще женатые священники не очень-то годны для монахинь. Спокойные (сравнительно) сами со стороны плотской борьбы, они не понимают сердцем ту ужасную и утонченную брань помыслов и сладострастия, которые приходится нередко выносить и немолодым уже монахиням. И поэтому бывают несправедливы и слишком строги.