Избранные произведения

В то время как я читал утренние молитвы, довелось мне волей-неволей познакомиться с моими соседями. В продолжение всей ночи, мешая спать, громко верещали сурки, теперь же, при свете дня, они скакали вокруг, точно зайцы. Над головой кружили коричневые коршуны, приглядываясь к порхающим в кустах пташкам и к лесным мышам, шныряющим между камнями. По временам неподалеку проносились стайкой легконогие серны, спешащие на травянистые уступы над пропастями, а в вышине надо всеми парил одинокий орел, возносясь все выше и выше в небо, как душа, очистившаяся от греха.

Я еще не встал с колен, когда тишину прорезали голоса. Огляделся нигде никого, хотя я отчетливо слышал ауканье и обрывки песен. Они словно бы доносились изнутри горы, и я, вспомнив про обитающих здесь злых духов, вновь сотворил молитву против нечистой силы и стал ждать, что будет дальше.

Вот снова раздалось пение, оно исходило из глубокого ущелья. А вскоре я увидел поднимающиеся из этого ущелья три женские фигуры. Заметив меня, женщины перестали петь и пронзительно завизжали. По этому признаку я определил в них дочерей земли и, возможно, из христианского племени и стал дожидаться их приближения.

Они оказались рослыми, пригожими девушками, смуглолицыми, пышноволосыми, с черными, как уголья, глазами. На головах они несли корзины. Приблизившись ко мне, они поставили свои ноши на землю, низко поклонились, поцеловали мне руку, а затем открыли корзины и показали свои приношения молоко, сливки, сыр, масло и пироги.

Усевшись на землю, они рассказали мне, что живут у Зеленого озера и очень рады, что в здешних местах опять, поселился «горный брат», да еще такой молодой и красивый. При этих речах в черных их глазах сверкали веселые искорки и на алых губах играли улыбки, что пришлось мне очень по сердцу.

Я спросил, не страшно ли им жить в этом диком крае, но они только рассмеялись, обнажив белоснежные зубы. У них есть дома охотничье ружье, чтобы отпугивать медведей, сказали они. И они знают разные заговоры и молитвы от демонов. Да они и не всегда тут в одиночестве, объяснили девушки, ведь по субботам сюда поднимаются парни из долины, они охотятся на зверей, а потом бывают танцы. От девушек я узнал, что высокогорные луга и хижины среди камней, где живут в летнюю пору пастухи и пастушки, находятся в общем владении. Самые же хорошие земли, сказали они, принадлежат монастырю, и до них тоже недалеко.

Приятная болтовня девушек развеселила меня, одиночество уже не казалось мне таким гнетущим. Получив благословение и поцеловав мне руку, они ушли тем же путем, каким пришли, смеясь, перекликаясь и распевая песни от избытка молодости и здоровья. Я уже успел заметить, что люди в горах живут праведнее и счастливее, чем обитатели сырых и глубоких долин. Они чище помыслами и сердцем, — потому наверно, что обитают у самого Неба, которое здесь, как я слышал от святых братьев, гораздо ближе к земле, чем еще где-либо, кроме Рима.

24

Девушки ушли, а я убрал принесенную ими провизию и, прихватив мешок и короткую узкую лопату, отправился искать корень горечавки. Оказалось, что она растет здесь в большом изобилии, у меня вскоре заболела спина, столько приходилось ее гнуть и напрягать, откапывая корни. Но я не бросал работы, мне хотелось отослать в монастырь как можно больше, чтобы там видели мое послушание и усердие. Я и не заметил, как отошел от хижины довольно далеко, сам не зная, в какую сторону, и вдруг увидел перед собою такую ужасную, такую глубокую пропасть, что вскрикнул от страха и отпрянул назад. На дне пропасти, так далеко, что голова кружилась заглядывать, блестело небольшое круглое озерко, точно недобрый вражий глаз. А на берегу его — избушка, кровля придавлена камнями, над ней вьется жидкий голубой дымок. Вокруг на узком, бедном лугу щиплют худосочную травку несколько коров и овец. Какое мрачное человеческое обиталище!

Я со страхом смотрел вниз, и вдруг испытал еще одно потрясение: я услышал отчетливо названное имя. Голос прозвучал позади меня, и имя было произнесено так ласково, так мелодично, что я поспешил осенить себя крестом, вспомнив про коварных фей и их колдовские чары. Потом голос раздался снова, и я чуть не задохнулся, так бешено заколотилось мое сердце; то был голос Бенедикты! Бенедикта в этой пустыне, и я наедине с нею! Воистину в тот миг я, как никогда, нуждался в твоем наставлении, Святой Франциск, дабы стопы мои не сошли с пути, предначертанного Божественным промыслом.

Я обернулся. И увидел ее. Она шла, перепрыгивая с камня на камень и оглядываясь через плечо, звала кого-то незнакомым мне именем. Когда я посмотрел на нее, она замерла на месте. Я подошел, поздоровался во имя Святой Девы, хотя сам, да простит мне Бог! едва выговорил Божественный титул, так велико было во мне смятение чувств.