Избранные произведения

Все они люди широких просторов, среди них есть твердые, как скала, подрывники, есть лесорубы, жнецы, портовые грузчики, словом, парни, исполняющие самую тяжелую работу на земле. С ног до головы их покрывают рубцы — следы изнурительного труда, и раны, полученные в борьбе с ненавистным обществом. Люди эти не боятся ничего…

Рано утром их приводят из тюрьмы Кук-Каунтри, где большая часть их томится вот уже 9 месяцев. Они входят в зал заседаний по двое, охраняемые с обеих сторон полицией и детективами. Судебные пристава покрикивают на стоящую слишком близко публику. Прежде арестованных заставляли по четыре раза в день проходить по улицам Чикаго в наручниках. Сейчас с этим ежедневным цирковым представлением покончено.

Теперь они входят поодиночке, девяносто с лишним человек, находящихся еще под стражей, приветствуя по пути своих друзей. Здесь к ним присоединяются другие, которые выпущены под залог. Залог настолько велик — по 25000 долларов с человека, — что только немногие могли выйти на волю. Остальные находятся в этой ужасной тюрьме Кук-Каунтри с начала прошлой осени. Почти год эти люди, больше всего на свете любящие свободу, сидят в тюрьме.

На первой странице выпускаемого штаб-квартирой ИРМ «Дейли дефенс буллетин» печатается изображение рабочего за решеткой и подпись: «Помните! Мы находимся здесь ради вас. Вы на свободе должны работать для нашего дела!»

За барьером, окружающим места подсудимых, было тесно. Многие сидели с засученными рукавами, некоторые читали газеты, один или двое спали, растянувшись на скамьях. Кое-кто сидел, другие стояли. У большинства были лица солдат и борцов, но попадались также лица ораторов и поэтов, темпераментные и выразительные лица иностранцев. Общим у них было то, что все они выражали силу и воодушевление. Многие лица были покрыты рубцами, на некоторых лежала печать ожесточения. Во всей Америке нельзя было найти другой сотни людей, которые были бы более достойны постоять за социальную революцию. Люди, заходившие в зал суда, говорили: «Это больше походит на собрание, чем на суд». Так и было. Именно это придавало суду достоинство. Это и то, что судья Лэндис вел процесс с таким размахом…

А потом я заметил группы людей с грубыми, зверскими лицами, сложенных наподобие минотавров. Своими вывороченными наружу бедрами и маленькими глазками, выражавшими свирепость и раболепие, они напоминали бульдогов. Такой взгляд бывает у частных детективов, штрейкбрехеров и других телохранителей частной собственности…

Я видел, как встал и заговорил государственный обвинитель прокурор Небекер, официальный поверенный большой меднорудной компании. Это был сухощавый, опрятно одетый человек, с лицом, которое от постоянного толкования и переиначивания законов приобрело выражение хитрости, с холодными, как сталь, глазами и с уклончивым взглядом.

Посмотрев через большое окно, я увидел в окнах окружавших нас зданий законников, агентов и маклеров за своими конторками, ткущих паутину нашей цивилизации — цивилизации, которая вынуждает людей мечтать и бунтовать, а потом сокрушает их. С улицы доносился несмолкаемый грохот и рев Чикаго, и военный оркестр все трубил и трубил, прокладывая незримые дороги к войне…

И нам еще смели говорить о войне! Ведь эти сто один были ветеранами войны, которую им приходилось вести всю жизнь, войны кровавой и дикой, полной жестоких схваток и коварства. Против них выступала страшная и беспощадная сила, не признававшая никаких цивилизованных методов ведения войны. Вот уже много веков подряд велась эта партизанская война рабочих против своих хозяев, иными словами, классовая борьба. Она шла, не затихая, во всех уголках земного шара, но конец ее неминуемо приближался.

Эти сто один человек участвовали в ней с юных лет, с тех пор как на их глазах хладнокровно убивали им подобных, а они не могли этому помешать. Они овладели секретом этой войны — научились нападать. И за это их травят по всей земле, как крыс.

В Лоуренсе полицейский убил выстрелом из винтовки женщину, а солдат милиции заколол штыком мальчика. В Патерсоне головорезы из числа частных детективов застрелили стоявшего на пороге своего дома рабочего с ребенком на руках. В Мисаби-Рейндже вооруженная охрана, состоящая на службе у Стального треста, открыто убивала одних забастовщиков, других сажала в тюрьму. В Сан-Диего люди, которые осмеливались повышать голос на улицах, вывозились «видными гражданами» за пределы города. Там их клеймили раскаленным железом и вдавливали им ребра бейсбольными битами. Во время уборки на полях великого Северо-Запада рабочих обыскивали. Если при них находили красные карточки (членов ИРМ), «бдительные» подвергали их жестокому наказанию. В Эверетте наемная охрана треста лесоразработок убивала их…