Избранные произведения

«Просто чертовщина какая-то! Констансе словно подменили», — думал Рандульф, спускаясь вниз по лестнице. И он стал размышлять над словами мадам Бломгрен. Пастор Крусе имеет огромную власть над женщинами, это известно; но то, что он сделал с Констансе…

В этот день поведение кротов встревожило Иверсена еще больше, чем накануне. Он повстречал на улице Симона Таскеланна и как бы невзначай спросил его насчет пасторских столов и скамеек. Вместо ответа Таскеланн зловеще расхохотался ему в лицо, широко разинув свою пасть с редкими зелеными зубами.

Полицейский тут же донес об этой встрече Кристиансену. Выслушав Иверсена, директор банка в глубокой задумчивости принялся потирать свой мягкий нос.

Он уже давно ожидал неприятностей от Мортена Крусе. Рано или поздно между ним и пастором должно было произойти столкновение, которое могло завершиться даже разделом власти. Кристиансен все надеялся, что с толстым Мортеном Крусе что-нибудь случится — несчастье или промах, который его скомпрометирует. Может быть, всплывет какая-нибудь сомнительная денежная махинация или историйка, в которой окажется замешана женщина… Но пастор поднимался все выше и выше, в то время как директор банка уже видел признаки собственного заката.

Кроты начали подготавливать появление пастора Крусе на политической арене. И не оставалось никаких сомнений в том, что на следующих выборах он будет избран в стортинг. Директор банка уже много лет был депутатом стортинга от города. И хотя он был политическим противником пастора Крусе, до сих пор его влияние на горожан, в том числе и на сторонников пастора, было так велико, что одно из двух мест города в стортинге всегда принадлежало ему.

Но на этот раз дело обстояло иначе. Теперь Кристиансен был вынужден либо попробовать обойтись без помощи пастора, либо выступить совместно с ним. Директор банка намеревался осенью с помощью друзей встретиться с пастором. Но сейчас вдруг всплыл этот проклятый праздник, в подготовку которого его втянули обманным путем, — этого он никогда не забудет Томасу Рандульфу! Поэтому встречу нельзя было больше откладывать, и Кристиансен решил отправиться к пастору Крусе.

Нелегко было директору банка решиться на этот шаг. Когда он прежде думал о том, что настанет день дележа власти, ему всегда представлялось, что это произойдет в его кабинете, за его большим письменным столом. Теперь же ему пришлось сесть перед пастором на тот самый стул, на котором столько бедных грешников — пожалуй, добрая половина всех жителей города — провели самые унизительные минуты своей жизни.

Но пастор Крусе облегчил ему задачу. Он пошутил по поводу того, что его скромный кабинет посетил столь необычный гость, и спросил, не может ли он быть чем-нибудь полезен господину директору банка. Он был бы этому весьма рад.

— Да, господин пастор, я хотел бы многое обсудить с вами. Собственно говоря, крайне прискорбно, что мы не работаем в более тесном контакте.

— Насколько мне известно, господин директор — искренний христианин. Не так ли?

— Во всяком случае смею утверждать: человек, исполненный истинно христианских интересов, — произнес директор банка голосом бывалого оратора.

— Для меня, — откровенно сказал пастор, — есть только один признак, по которому я различаю людей: верующий и неверующий. Точно так же, как для меня невозможно сотрудничество с врагом Христа, я готов всегда протянуть руку брату во Христе.

— Эти слова делают вам большую честь, господин пастор. Но вы ведь сами знаете, что жизнь полна противоречий, особенно политическая жизнь.

— О! Политика! — воскликнул пастор и ухмыльнулся. — Если мне придется вступить на политическое поприще, то я не побоюсь остаться верным своему принципу. Для меня первым вопросом всегда будет: кто ты — христианин или безбожник?

— Но все же это не значит… что между двумя людьми, чьи политические взгляды так различны, как, например, ваши и мои…

— Дорогой господин директор, — сказал пастор и перегнулся через стол, — что важнее: чтобы прошел тот или иной закон, та или иная реформа, или чтобы охранялось самое драгоценное сокровище народа, передаваемое из поколения в поколение, — наивная детская вера, которую безбожники пытаются коварно истребить? Можем ли мы, христиане, сомневаться в том, как следует ответить на этот вопрос?

— Нет, конечно нет! Я прекрасно понимаю, что есть высшие принципы совместной деятельности…

— Вот именно, — перебил Кристиансена пастор Крусе, — и если бы вы не пришли ко мне, я бы сам пришел к вам перед выборами. Мы должны выступать вместе.

— Для меня большая радость слышать это, — начал директор банка и подумал про себя: «Все идет как по маслу, удивительно гладко!» Затем он добавил несколько прочувствованных фраз о гражданском долге и детской вере.

— Когда стоишь на общих позициях в главном, — продолжал пастор Крусе, — легко устранить недоразумения по второстепенным вопросам. Вот, например, я слышал об организации праздника…

— Знаете, как бывает, господин пастор… Со всех сторон осаждают просьбами, уговорами. На этот раз меня прямо-таки насильно втянули… Однако сейчас еще не поздно…