Избранные произведения

— Самое емкое понятие в человеческом обществе — Совесть. Не значит ли это, что понятие «фундатор» — некое словесное воплощение понятия «Совесть»? Ну, скажем, «Совесть философской школы»?

— Любой член девидеры — Совесть нашей философской школы.

— Я полагал, это прежде всего прерогатива эвархов.

— Эвархи — Совесть планеты.

— Хорошо… А фундатор?

— Фундатор избирается Собором философов на два года и обречен на стояние в истине до конца.

Кир-Кор покосился на собеседника. Лирий Голубь по-прежнему вид имел грустный и отрешенный, и чувствовалось, что он размышляет о чем-то весьма невеселом и разговор поддерживает только из вежливости.

— Простите, юноша, здесь просматривается логическая тонкость. Можно, конечно, стоять в истине до конца, если есть гарантия, что знаешь про истину все…

— Про истину нельзя знать всего.

— Вот! И как же тогда «стоять в истине до конца», если точно не знаешь, что именно отстаиваешь?

— Отстаиваешь этимон. От рождения его до расцвета.

— Двуязычная тавтология. Этимон в переводе с латинского — истина.

— Этимон — живой организм истины, он дышит, развивается, проходит свои эволюционные стадии. Он как ребенок, с ним надо бережно обращаться. Его надо самоотверженно защищать.

— Так-так… первый проблеск. Фундатор считается опытной нянькой?

— Не обязательно. На Большой Экседре философы избирают фундатором человека, которому в принципе можно доверить истину, как доверяют малолетнего ребенка.

— В надежде на то, что фундатор приобретет опыт няньки по ходу дела?

— В надежде на то, что с самого начала он интуитивно сумеет обращаться с истиной так, чтобы не нанести ей. вреда.

— О, второй проблеск!.. — Кир-Кор коснулся лба указательным пальцем. — Значит, фундатором избирается человек, в отношении которого у его коллег есть полная уверенность, что на протяжении двух лет он денно и нощно будет мудро стараться не повредить этимону? Я правильно понял вас, юный философ?

— Приблизительно — да, — с кислой миной проговорил Лирий Голубь.

Слово «приблизительно» Кир-Кора никак не устраивало, и он подождал, надеясь, что собеседник добавит что-то еще. Тот ничего не добавил. Сидел угрюмо нахохлившись, точно птенец на холодном ветру. Кир-Кор прислушался. Отдаленные звуки шагов, голоса… В отсеках шверцфайтера находились пришлые люди. Кир-Кор представлял себе, чем они там занимались. Чтобы отвлечь интротома, заговорил:

— Глядя на вас, никогда не подумаешь, будто вы очень уж рады новому амплуа своего патрона.

Лирий Голубь потер кисти прижатых к груди рук, но молчания своего не нарушил. Кир-Кор решил зайти с другой стороны:

— Может быть, новые обязанности Ледогорова не имеют престижного веса?

— Наоборот! — с неожиданной пылкостью возразил интротом. — В философской школе Ампары авторитет фундатора чрезвычайно высок. У нас даже поговорка в ходу: «Из уст фундатора». То есть — последняя инстанция, решающее слово, самое авторитетное мнение. Но не авторитарное, не путайте.

— Не буду, — сказал Кир-Кор. И подумал: «Надо было поздравить экзарха во время эгрегора. На нем была мантелета фундатора, а я по незнанию выставил себя невеждой».