Читаем Избранные произведения полностью

Был добр и скромен Фридолин.Страшась греховных скверн,Служил он, мальчик-селянин,Графине де Саверн,Она была кротка, нежна,И что б ни молвила она,Ее любое повеленьеОн исполнял в благоговенье.Рассвет ли красит небосклон,Иль вечер у дверей,Слуга в заботу погруженО госпоже своей.И скажет дама не в укор:«Сядь, отдохни!» — влажнеет взор:Ведь служба — от грехов ограда —Ему не тягость, а отрада.Его графиня предпочла,На зависть прочих слуг,Не раз высокая хвалаЕму ласкала слух.И для графини ФридолинБыл не слуга, а словно сын,В расположении глубокомЗа ним следила ясным оком.Но Роберт — графский стремяннойНе мог обиды снесть,Давно он черною душойВзлелеял злую месть.И, на охоту с графом мчась,Коварной мыслью соблазнясь,Он, полон лжи и лицемерья,Стал сеять семя недоверья.«О, сколь вы счастливы, мой граф,Лукавя, начал он, —Сомнений горьких не познав*,Блаженный видеть сон.Ведь кто б, придя в любовный пыл,Супруге вашей ни грозил,Клянусь — и небо в том свидетельЕе опора — добродетель!»Насупил брови граф тогда:«Ты что там мелешь, рабКак волны зыбки, как водаЛюбовь и верность баб!Размякнут пред любым хлыщом!..О нет! Я строю на другом:Одно лишь имя де СавернаСтрашит любезников безмерно».«Вы трижды правы, господин, —Обманщик говорит. —Как глупо тот простолюдинСебя надеждой льстит!Подумать лишь: мужик, нахалК графине страстью воспылал...» —«Что?! — крикнул граф. — К какой графине?!И сей безумец жив поныне?»«Ужель до графа не дошлоТо, что известно всемНо коль вы скрыть решили зло,Я буду глух и нем!» —«Ты близок к смерти, жалкий пес! —Граф, багровея, произнес. —Ответствуй! Кто ж тот червь презренный?» —«Да Фри долин — ваш раб смиренный.Он, правда, недурен собой, —Плетет злодей рассказ,Меж тем как графа хлад и знойБросают в дрожь тотчас. —С графини, бог его прости,Не в силах взора он свести.Стоит за стулом да вздыхает,А вас почти не замечает.А вот и вирши, наконец,Взгляните поскорей!» —«О, тварь!» — «Взаимности, наглец,Здесь требует у ней.Графиня все молчала, знатьВас не желая огорчать.Эх, мне бы сразу догадаться!Ведь вам-то, граф, чего пугаться?!»И граф помчался на конеВ ту рощу, где в печиНа жарком плавятся огнеПодковы и мечи.Там неустанною рукойРабы трудились день-деньской.Клокочет пламя, дуют парни,Как стеклодувы в стекловарне.Единство пламени и водУвидишь в том лесу.Поток бушующий даетВращенье колесу.И молоткам немолчным в ладБьет по листу огромный млат,И, размягчаемое жаром,Железо гнется под ударом.И двум разнузданным рабамГраф отдает приказ:«Кто будет мною послан к вамИ первым спросит вас:— Свершен ли графский приговор? —Того швырните в печь, в костер,Чтоб он, став пеплом и золоюВовек не встретился со мною!»Уж предвкушают крови вкусДва дюжих кузнеца,У коих, как железный брус,Бесчувственны сердца.Как громок, как свиреп их смех!И раздувают парни мех.Полны жестокости звериной,Убийцы жертвы ждут невинной.А Роберт к дому прискакалИ молвит: «Фридолин!Поторопись! Тебя искалЗачем-то господин».И Фридолина граф зовет:«Отправься в рощу, на завод,И там узнай без промедленья,Исполнено ль мое веленье».«Быть, — тот ответил, — по сему!» —Собрался побыстрей.Но тут приходит мысль ему:«А вдруг я нужен ей?»Он пред графиней предстает:«Я отправляюсь на завод.Не дашь ли ты мне приказаньяМой долг — свершать твои желанья!»Графиня очи подняла,И мальчик услыхал:«На мессу б нынче я пошла,Но сын мой захворал.Так загляни в господень храмИ, вечным каясь небесам,.Воздай мою молитву богу..*»И он отправился в дорогу.Спешит. Душа его светла.Он видит милый лик.И лишь окраины селаОн на бегу достиг —С ближайшей колокольни онУслышал тихий перезвон,Торжественно зовущий к требе,Широко разливаясь в небе.«Коль бога на пути своемТы встретишь — подойди!» —Он рек, вступая в божий домС молитвою в груди.Но пусто в храме. Стар и малВ ту пору жатву собирал.Причетник с ними был. СвященникОдин спускался со ступенек.И Фридолин решает самДолг причета свершить:«Не может служба небесамПомехой делу быть».Он ризу белую берет,Святому старцу подает,Идет в алтарь он и оттудаНесет священные сосуды.Расставил чаши, а засим,Взяв в руки требник, онЗа настоятелем благимВступает на амвон.И, на колени пав с мольбой,Звонит он в колокольчик свой,Когда над ним, в конце хорала,Три раза «Sanctus»[13] прозвучало.Священник, небом осиян,Ввысь устремляет взор,Над головами прихожанРаспятие простер.И слезы катятся с ланит.А служка в колокол звонитИ все склоняется в усердье,Христово славя милосердье.Он службу ревностно несет.Церковный ритуалИ светлой мессы обиходЕще он в детстве знал.И не отхлынет чувств прилив,Пока, молебен завершив,Святой отец в поклоне низкомНе скажет: «Dominus vobiscum!»[14]Но, прежде чем покинуть храм,Идет он за алтарьИ молча складывает тамСосуды и стихарь.С благословения небесТеперь к печам спешит он, в лес,И «Pater Nos ter»[15] без тревогиНегромко шепчет по дороге.А вот и печь. Сквозь черный дымРабов он увидал.«Исполнено ль, — кричит он им, —Что граф вам приказал?»Скривив отвисшую губу,Кузнец кивает на трубу:«Печь нажралась и зубы скалит.Пусть граф рабов своих похвалит!»И к графу в замок мчится он,Ответ рабов узнав.Как будто громом поражен,Его встречает граф:«Мертвец! Откуда ты идешь?!» —«С завода». — «Быть не может! Ложь!Иль ты не сразу в путь пустился?» —«Тотчас, как богу помолился.Когда я утром в лес пошел, —Простите, но скажу, —Что долгом я своим почелПроведать госпожу.Она зайти велела в храмИ, сердцем вняв ее словам,Молитву я вознес с любовьюО вашем и ее здоровье».И, мучим страхом и тоской,Граф в ужасе спросил:«Но подожди! Ответ какойТы в роще получил?» —«Мой граф! Запутанную речьСказал кузнец, кивнув на печь:Мол, нажралась и зубы скалит,Пусть граф рабов своих похвалит!»«А где же Роберт? — граф вскричал,Догадкою сражен. —Его ты разве не встречалМной в лес был послан он!» —«Нет, ни в лесу, ни у прудаЯ не видал его следа».Тут граф воскликнул: «Ты свободен!Свершился правый суд господень!»И с непривычной добротойОн говорит: «Идем!» —И предстает перед женой,Не знавшей ни о чем:«Сей мальчик чист, как серафим!Да будет милость наша с ним!Кого людской навет ославил,В беде всевышний не оставил!»
Перейти на страницу:

Похожие книги

Убить змееныша
Убить змееныша

«Русские не римляне, им хлеба и зрелищ много не нужно. Зато нужна великая цель, и мы ее дадим. А где цель, там и цепь… Если же всякий начнет печься о собственном счастье, то, что от России останется?» Пьеса «Убить Змееныша» закрывает тему XVII века в проекте Бориса Акунина «История Российского государства» и заставляет задуматься о развилках российской истории, о том, что все и всегда могло получиться иначе. Пьеса стала частью нового спектакля-триптиха РАМТ «Последние дни» в постановке Алексея Бородина, где сходятся не только герои, но и авторы, разминувшиеся в веках: Александр Пушкин рассказывает историю «Медного всадника» и сам попадает в поле зрения Михаила Булгакова. А из XXI столетия Борис Акунин наблюдает за юным царевичем Петром: «…И ничего не будет. Ничего, о чем мечтали… Ни флота. Ни побед. Ни окна в Европу. Ни правильной столицы на морском берегу. Ни империи. Не быть России великой…»

Борис Акунин

Драматургия / Стихи и поэзия