Избранные произведения

А почему он сам не догадается сесть в электричку, проехать два маленьких перегона и явиться к ней? Разве он не чувствует, как ей тоскливо, как он ей нужен сейчас? В поселке найти ее нетрудно, здесь ее многие знают… И хотя она понимала, что все это несбыточно и невероятно, она, стирая, прислушивалась, не гремят ли шаги на крыльце. И действительно тяжелые шаги на крыльцо загремели, и кто-то вошел, заслоненный развешанными простынями. У Веры Петровны замерло сердце. Но оказалось – это вошла соседка в резиновых сапогах попросить коробок спичек.

Всю ночь Вера Петровна пролежала с открытыми глазами. У нее было такое чувство, словно какая-то совершенно посторонняя ей сила подхватила ее и волочит неизвестно куда. Она холодела и замирала в страхе перед этой силой.

С трудом дождавшись утра, она поднялась, едва рассвело. Она боялась его увидеть сейчас; если она его сейчас увидит, та посторонняя сила сразу подхватит ее и понесет безвозвратно. Ей нужна хотя бы отсрочка. И она поехала в город не поездом 8.06, как всегда, а раньше, поездом 7.43.

Не замечая дороги, она приехала на вокзал, села в автобус, доехала до фабрики; и тут только сообразила, что еще слишком рано и библиотека, конечно, закрыта. Тем лучше, ей сейчас никто не нужен. Однако, подходя, она увидела, что наружная дверь библиотеки приоткрыта. Поднявшись на крыльцо, она услышала за дверью плеск воды и шлепанье босых ног. Она вошла; Клавдия Ивановна, нагнувшись, мыла пол.

Клавдия Ивановна впервые мыла пол по собственной инициативе. Обычно к мытью библиотечных полов она приступала только после настоятельных и многократных напоминаний Веры Петровны. На этот раз Вера Петровна совсем забыла про полы и не напоминала о них Клавдии Ивановне чуть ли не целый месяц. Сообразив это, Вера Петровна испытала чувство стыда; ей вдруг стало ясно, до какой степени она за последний месяц пренебрегала своими обязанностями.

Клавдия Ивановна даже не взглянула, когда вошла Вера Петровна, даже не выпрямилась, чтобы поздороваться, и продолжала, согнувшись, размашисто двигая тряпкой, разгонять воду по половицам. Вера Петровна стояла в растерянности, глядя на толстые желтые икры ее босых ног, торчавшие из-под задравшейся юбки. Клавдия Ивановна гнала воду прямо на туфли Веры Петровны, и Вере Петровне пришлось отступить.

– Что с вами, Клавдия Ивановна? – сказала Вера Петровна. – Здравствуйте.

Клавдия Ивановна выпрямилась, выжала тряпку над ведром, вытерла руки о подол юбки, поправила волосы и, не глядя на Веру Петровну, проговорила:

– Я вижу, наша сестра, хоть и с высшим образованием, а все такая же дура, как и неграмотная.

«Им все, все известно», – подумала Вера Петровна с содроганием и, нахмурясь, спросила:

– О чем это вы?

– Ни о чем. Неправильно.

– Что неправильно?

– Все неправильно.

Клавдия Ивановна опять окунула тряпку в ведро и опять с ожесточением погнала воду по полу. Вере Петровне снова пришлось слегка отступить.

– Неправильно, если муж моложе, – сказала Клавдия Ивановна. – Мужу положено быть старше. Вот мой Федор – на семь лет меня старше. Ну, бывает, однолеток. А что за муж – сосунок, теленок. Разве это муж?

– Он станет старше, – сказала Вера Петровна.

– Так ведь и вы, Вера Петровна, станете старше, – ответила Клавдия Ивановна беспощадно.

Вера Петровна была уже загнана за стопку с каталогом, а Клавдия Ивановна с грохотом передвигала столы и столики, переставляла стулья.

– А если все же любовь, – сказала Вера Петровна нерешительно.

– Какая тут любовь!

– А если он меня любит, – повторила Вера Петровна упрямо.

– Почему же не любить, – ответила Клавдия Ивановна. – Вы его в институт натаскиваете. Потом он будет пять лет в институте, вы его будете кормить, одевать, обстирывать. Вот квартиру к осени получите…

– Не знает он про квартиру! – возмутилась Вера Петровна.

– Не знает, так узнает. А там, глядишь, ваши годы и прошли, а он в самом цвету. Он начнет зарабатывать, а тут чужой ребенок и старая жена. Зачем ему это?

– Он говорит, что любит, – сказала Вера Петровна раздраженно. – Так он врет, по-вашему?

– Зачем врет? – усмехнулась Клавдия Ивановна. – Он той тоже говорил и тоже не врал.

– Какой той?

– А своей суженой. Которая на карточке.

– Никакая она ему не суженая! – сказала Вера Петровна. – Вовсе он ее не любит и не любил никогда.

– Любит – не любит – один разговор. Суженая потому, что подходящая. Из одного города, года подходят, знают друг друга вот с таких лет. Все равно с ней будет, никуда не денется. И зря вы их разлучаете. Разлучать – разве это хорошо? Это последнее дело – разлучать! – сказала Клавдия Ивановна с глубокой убежденностью замужней женщины.

Вера Петровна ушла за стеллажи. Каблучки ее стучали неуверенно и нестройно.

7

Она села за свой письменный стол. Перед нею было раскрытое настежь окно; сквозь тяжелую летнюю листву тополей доносился суровый и однозвучный гул машин на фабрике.

Прекратить! Навсегда! Безвозвратно!