Избранные произведения

Тогда показался красен человеков паче,
Властительно блистая, как бог не иначе;
В свет, очам ненасытный, оболчен был красно,
Сладко было нань зрети, с радостью ужасно
Тело ж все было в крови, как от мук недавно:
Пробиты руки, ноги, и бок виден явно.
Однакож славы сие не отымало,
Но любовь божественну казало немало,
Очи являли милость, лице же все радость,
Весь он был желание, весь приятна сладости.
Округ его стояли небесные силы,
Светлы лица имуще, и лектровыж крилы
От славы неприступной себе закрывали.
К Марии Христос приде: дивно воспевали
Таж явилася скоро прекрасна девица,
Вскликнули силы: пришла небесна царица.
Облоченна вся в солнце, луна под ногами,
На главе же корона царская с звездами.
Мужей, жен и дев много входили по чину:
Страшно нам грешным было рассуждать причину.
Все блещут во славе, чести и силе небесной.
Ум душевны се видел, слеп был зрак телесной.
Пламеновидны силы крест Христов окружали.
Тернов венец и ужи, чем Христа вязали,
Трость, копие и гвозди: страстей инструменты,
От чего трепетали света элементы.

Все стихи, как больший, так и малый, не имеют никаких в себе стоп; следовательно, не падают по определенным расстояниям ни от ударения к неударению, ни впреки, да токмо имеют определенное число слогов и на конце двух стихов двусложную рифму для того, что польский язык всегда имеет ударение в своих словах на предпоследнем слоге, и потому не возможно ему употребить ни односложный, разве всегда односложными речениями на диво, ни трисложныя рифмы. Самый больший стих имеет в себе 13 слогов и делится на два полстишия, так что в первом счисляет 7 слогов, а во втором 6; по сем следующий стих состоит из 11 слогов и делится также на два полстишия, в первом полагая 5 складов, а во втором 6 же, как и в самом большом стихе. Прочие стихи в 9, 7, 5 и в 3 склада не разделяются на полстишия; но токмо двусложною оною украшаются рифмою. Во всех стихах позволено переносить недокончанный разум в первом стихе в начало последующего стиха, а не до конца его или до конца первого полстишия. Строф, кроме сафическия, никаких в нем нет, нет также, или по крайней мере не видывано от первых времен, на нашем языке смешенныя рифмы; всюду тогда в стихах употребляема была непрерывная. Сей точно есть исправный состав среднего российского стихотворения, вычищенный уже во всем и утвержденный, а восприятий к нам с образца польских стихов.

Потом изъясняется о нем следующими словами: «В таком случае что выше сего выговорить возможно? но что и сладостнее и вымышленнее? если б в сих стихах падение было стоп, возвышающихся по определенным расстояниям, то что сих Буслаевых стихов могло б быть и глаже и плавнее?» и проч.

Из примечаний Буслаева на его поэму усмотреть можно, что он был человек ученый и что не безызвестны были ему все лучшие древние писатели и стихотворцы. На 12 стран, упоминает он Гомера, Виргилия, Овидия и других, приводя в пример ко своей поэме.

Брюс Яков Вилимович [1] [1670—1735] — граф и генерал-фельдмаршал, муж высокого ума, острого рассуждения, твердой памяти и добродетельного жития, искусный в физике и мафиматике, а наипаче всего ревнитель к пользам России. Будучи со младых лет при государе Петре Великом, перевел с аглинского и немецкого языка на российский многие полезные книги и сочинил сам «Геометрию» с изрядными украшениями. Притом подарил в Санкт-петербургскую Академию наук свой кабинет немалой цены, состоящий из древних медалей, монет, руд и других редкостей, из мафиматических, а наипаче астрономических инструментов, и также из многих книг библиотеку. Он сочинил календарь, который и ныне известен под именем «Брюсова календаря».

В