Избранные произведения

Около сего времени получен из Берлина теоретический градус, который к ордену не принадлежал и который между взятыми у меня бумагами находится. В него приняты: я, и сделан начальником, князья Трубецкие оба, Мих. Мат. Херасков, Иван Петрович Тургенев, оба Татищевы, Гамалея, Кутузов, Чулков, к. Енгалычев, к. Черкасский, Ключарев, а еще не могу вспомнить.

Помнится, что около сего же времени, совсем не помню как и на каком основании, присоединился к нам к. Гагарин с своими ложами, и переписка его со Швециею, кажется, при сем соединении прервана, но долго ли это соединение продолжалось, сколько было его лож и кто в них были мастерами, совсем не помню.

В сие же, помнится, время получил Татищев от герцога Брауншвейгского письмо, также я, и не помню, получил ли к. Трубецкой, все они состояли из одних комплиментов, на которое за меня не помню кто ответствовал также комплиментами, и я подписал.

В 1782 году, кажется осенью, не помню по каким неудовольствиям, профессор Шварц взял увольнение от университета и, выехав из университетского дома, переехал ко мне и жил у меня, кажется, около полугода в доме у Никольских ворот. Когда начал жить профессор Шварц у меня в доме, то, кажется, в то время сказал он, что получил из Берлина обнадеживание, что мы вероятно будем приняты в орден и что позволено тем из старших членов прислать прошения каждому от себя, и мне велел написать от себя и взять: 1) От Тургенева. 2) От Кутузова. 3) От Гамалея. 4) От Чулкова. 5) От брата моего. 6) От Ивана Вл. Лопухина, кажется в то же время. При сем случае спросил я его, чтобы он дал мне верное понятие об ордене и какой его предмет; на что он мне отвечал: что предмет его познание бога, натуры и себя кратчайшим и вернейшим путем. Я спросил: нет ли чего в ордене противного христианскому учению? Он отвечал: нет! орден в своем учении идет по стопам христианского учения и требует от своих членов, чтобы они были лучшими христианами, лучшими подданными, лучшими гражданами, отцами и проч., нежели как были они до вступления в орден. Я спросил: нет ли чего против государей? Он отвечал: нет! и поклялся в этом. Я написал прошение от себя и, взяв от других, отдал ему, причем спросил: как же от других, кто возьмет? Он мне отвечал: что от других он возьмет, но чтобы я кроме его и тех, от кого взял прошения, ни с кем не говорил, потому что это строго запрещается. Месяцев, помнится, чрез шесть или больше получено из Берлина позволение нас принять, и мы были приняты, и все вышеписанные поручены были моему начальству. За рыцарство между профессором Шварцем и мною частные были неудовольствия, так что произошла между нами некоторая холодность и недоверчивость, продолжившаяся до смерти его. Он меня подозревал в холодности к масонству и ордену потому, что я, быв совершенно занят типографскими делами, упражнялся в том урывками; а я, ведая пылкость его характера и скорость, удерживал его, опасаясь, чтобы в чем не простудиться, и с великою осторожностию смотрел на все, что он делал, сколько мне было возможно. Кажется, что около конца 1782 года по неотступным нашим требованиям рыцарские градусы совсем брошены, и связь с герцогом Брауншвейгским, или, лучше сказать, с секретарем масонства, от герцога выбранным, совсем разорвана, и с курляндскими масонами по возвращении профессора Шварца совсем же перервана переписка, которую едва ли имел и он кроме одного или двух писем. Помнится, что около сего времени приехал в Москву из Петербурга барон Шредер и привез с собою рекомендацию к профессору Шварцу от берлинских, не знаю от кого, чтобы его присоединили к нам; с берлинскими братьями переписку имел профессор Шварц, а из нас каждый написал только по совету профессора Шварца по принятии в орден по одному благодарительному письму к Вельнеру, да помнится, я одно такое же письмо писал к Тедену. В 1783 году профессор Шварц осенью занемог и после продолжавшейся около шести месяцев болезни умер, в которое время ничего у нас не произошло; а я около четырех месяцев в то время был болен.

По смерти его узнал я принятыми в орден двух князей Трубецких, к. Черкасского, Мих. Мат. Хераскова, к. Енгалычева, барона Шредера, доктора Френкеля и Поздеева, но сей, помнится, принят после при бароне Шредере, которые поручены были начальству к. Ник. Ник. Трубецкого. По смерти же его отправился барон Шредер в Берлин, с которым я и к. Трубецкой писали по одному письму к Вельнеру, уведомляя его о смерти профессора Шварца, по возвращении которого, а сколько времени поездка его продолжалась, не помню, узнали мы, что место профессора Шварца поручено было заступить на время барону Шредеру.

В 1784 году составлена Типографическая компания, в которой члены: двое кн. Трубецких, двое Лопухиных, Тургенев, Кутузов, Чулков, Ладыженский, барон Шредер, Гамалея, кн. Черкасский, кн. Енгалычев я и брат мой; но основание сей компании положено было еще при профессоре Шварце.