Избранные произведения

Не возможно сердцу, ах! не иметь печали;
Очи такожде еще плакать не престали:
Друга милого весьма не могу забыти,
Без которого теперь надлежит мне жити.
Вижу, ах! что надлежит, чрез судьбу жестоку,
Язву сердца внутрь всего толь питать глубоку:
С Илидарою навек я уж разлучился
И в последние тогда весь в слезах простился;
Отнят стал быть от нее чрез страны́ далеки,
И неверные моря, купно многи ре́ки;
Темны лесы видеть ту се не допускают,
Холмами же от меня горы закрывают;
Скоры ветры донести к ней не могут речи,
Слезны горько проливать нуждно мне есть течи.
Счастие прешедше! уж что невозвратимо!
Мучимою только мне мыслию что зримо!
Для чего тя потеряв ныне в Илидаре,
Памяти не потерял о драгой я паре?
Лучше б оныя о той вовсе не имети,
Сердцем нежели всяк день му́ку злу терпети:
Все к концу дела мои ныне не приходят,
С Илидары бо драгой мысли все не сходят;
Илидара иногда седша подымает,
А ходить когда начну, спать та полагает;
Прикоснулся же бы лишь телом до кровати,
Память Илидары мя тотчас нудит встати.
Тем не зная, что чинить, и себя не знаю,
Самого себя не сам, токмо стень бываю.
Тако дерзостный корабль море на пространном,
Вихрями со всех сторон страшно взволнова́нном,
Порывается в страну, а потом другую,
И теряючи свой путь страждет беду злую,
То на север несучись, то и на востоки,
Ломящимся же волнам отворяет боки,
То к полудню устремлен, к западу и темну,
С гор ныряет водных вниз, в пропасть как подземну.
Нет пристанища нигде, нет нигде предела;
Во́ды, про́пасть, и, шумя, пена кипит бела.
Отдается наконец вихрей тех на волю
И в известнейшу корысть жидкому весь полю.
О, кто счастливый еще не бывал в разлуке!
Непрерывно веселясь с другом любви в туке!
О, всё время есть сему сладко и приятно!
О, благополучен сей в жизни многократно!
Сердце горести его никогда не знает,
В красном цвете весел дух на лице играет;
В сладком и приходят сне тихи ему ночи,
Токи проливать и слез не умеют очи;
Ум всегда цел, так же здрав, и в прямом порядке,
Сокрушения себя быть не зрит в упадке;
Ложны виды не страшат в сне его покойном,
Часто видит госпожу в образе всё стройном;
Видит, будто иногда с нею он смеется,
Иногда будто дружком от нее зовется;
Зрит, гуляет что в садах с нею он веселых,
Там плодов себе веля много принесть спелых.
Выбирает лучший плод видом и ей вкусом,
По́тчивает то своим та его, зрит, кусом.
То, ходя по цветникам, розы рвет, лилеи,
И связав в пучки пестря складны чрез затеи,
Украшает ей главу, грудь и теми также;
Линточку то на руке вяжет туже, слабже;
Лучшему то в ней всему, ах! дивясь, целует,
То пылиночку с грудей, приклоняся, дует;
Сдув, великою чинит ей свою работу,
Поцелуев в плату с ней требуя без счету.
Гонится то бегучи иногда за нею,
Спрятывается то сам в густую аллею;
Ходят в месте иногда при водах текущих,
Инде слушают потом гласы птиц поющих;
То, под сению сидя, сами петь заводят,
Свищущих тем соловьев в мног задор приводят;
То приходят о речах в небольшие споры,
То склоняются они в мирны разговоры;
Иногда, но ни за что, будто впрямь бранятся,
А спустив минуты с две, слез в струях винятся.
Слезы, о дражайший перл! веселейши смеха!
О горящим от любви вы сердцам утеха!
Во́ды пламень не гасят ваши тем сердечный,
Возбуждают еще жар любящимся вечный.
Таковые видит сны, кто всё не разлучен
От любимыя живет с радости не скучен.
С милою что наяву у него чинится,
Почивающу ему тот же вид и снится.
Мне же, бедному теперь сея разлуки
Нуждно стало по драгой, ах мне! Илидаре:
Не сгораю, весь горя в толь любовном жаре.
В вещи всякой ту найти я хочу напрасно:
Нет, чтоб ею возмогло всех в вещах быть власно;
Видеть думаю ее, сердце льстя, повсюду,
Но не видя, огорчен, прочь бегу оттуду.
Всё хочу, что оком зрю, было чтобы ею,
Вещь на всякую смотря изумлен медлею.
Илидары нет нигде! нет нигде драгия!
Тени в памяти живут, только, ах! простыя.
Те однажды мне во сне ону показали,
Плачущую всю по мне видеть приказали;
Думав правдою то быть, с ней хотел схватиться,
Крепко и прижать к грудям, чтоб не разлучиться.
Но движение всего толь мя устремленна,
Учинило, ах! от сна в горесть пробужденна.
Отдалением моим потерял саму́ю,
Потерял, от сна вспряну́в, тако стень пустую.
Льяся токмо я тогда горькими слезами,
Убежавшу проводил, ей крича словами:
«Свет любимое лице! чья и стень приятна!
И речь мнимая ко мне в самом сне есть внятна!
Чаще по ночам хотя спящему кажися
И ходить к лишенну чувств, мила, не стыдися».