Избранные произведения

В свой «Способ» 1735 года Тредиаковский включил «Эпистолу от российския поэзии к Аполлину». «Эпистолу мою, — говорил он, — пишет стихотворчество, или поэзия российская к Аполлину, вымышленному богу стихотворчества. Но чтоб кому имя сие не дало соблазна, того ради я объявляю, что чрез Аполлина должно здесь разуметь желание сердечное, которое я имею, чтоб и в России развелась наука стихотворная, чрез которую многие народы пришли в высокую славу».[1] Но «Эпистола» эта примечательна не только выраженным в ней стремлением Тредиаковского к науке стихотворной; пафос ее в значительной мере определяется стремлением Тредиаковского связать развитие русской поэтической культуры с развитием мировой поэзии, показать, как он выражается, сестер русской поэзии — греческую, римскую, французскую, английскую, испанскую, итальянскую, польскую, немецкую. Тредиаковский упоминает

...так же и турецку,
И персицку, и какой хвалится Индия,
И в арабской что земле мудра поэзия.

Тредиаковский называет в своей «Эпистоле» Гомера, Вергилия, Горация, Ювенала и многих других римских поэтов, Корнеля, Расина, Буало, Мольера, Вольтера и ряд других французских авторов, вплоть до «девицы Скудери» и «горько плачущей стихом нежной де ла Сюзы» (что свидетельствует о знании Тредиаковским и второстепенных представителей французской лирики). Далее он упоминает о Тассо, Мильтоне, о Лопе де Вега, Опице и других поэтах.

Такова была та литературная перспектива, которую открывал перед своими современниками Тредиаковский еще в 1735 году и которую он неустанно расширял в течение всей своей жизни.

При всей противоречивости, при всей сословной ограниченности, которую навязывала Тредиаковскому дворянская придворная культура, деятельность его отвечала основным интересам развития передовой русской национальной культуры XVIII века. Один из «богатырей новой России» (по меткому выражению С. Соловьева[1]), помогавших ей определить свои связи с мировой культурой, найти свое подлинное национальное, самобытное содержание и отвечающую ему художественную форму, Тредиаковский входит в историю русской поэзии, русской науки, русской общественной мысли.

Досужных дней труды, или трудов излишки,
О! малые мои две собранные книжки,
Вы знаете, что вам у многих быть в руках,
Пространных росских царств и в дальних городах;

И знаете, что дух порочить ново дело

Не может вас минуть, к вам не коснувшись смело.
Однако, преходя из рук вы в руки так,
Не бодрствуйте, в таком разгнать собою мрак,
Кто смыслен находить не пользу, но погрешность,
Не ставя за порок свою суда поспешность.
Оставьте, я прошу, в покое всех таких:
Любление к себе вы найдете в других,
Которы нравом пчел цветов не презирают,
Со всякого листка свой нектар собирают. [2]

Так, более чем двести лет назад, закончил Тредиаковский свое собрание сочинений 1752 года. Ему самому не удалось ни опровергнуть «суда поспешность» своих современников, ни «разгнать мрак», созданный вокруг его любимых творений.

Собирать его нектар приходится отдаленным потомкам «трудолюбного» филолога, самоотверженно, прилежно и терпеливо служившего своей младой и новой Российской музе.

Л. Тимофеев

СТИХОТВОРЕНИЯ

СТИХИ НА РАЗНЫЕ СЛУЧАИ

ПЕСНЬ {*}

СОЧИНЕНА В ГАМБУРГЕ К ТОРЖЕСТВЕННОМУ ПРАЗДНОВАНИЮ КОРОНАЦИИ ЕВ ВЕЛИЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ АННЫ ИОАННОВНЫ, САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССИЙСКИЯ, БЫВШЕМУ ТАМО АВГУСТА 10-го (ПО НОВОМУ СТИЛЮ) 1730