Избранные произведения

- Дикари тоже попрыгали с седел, и часть из них двинулась по ущелью вперед от того места, где мы бросили лошадей, - они хотели перекрыть нам путь через перевал и загнать нас еще выше на гору. К несчастью, чапараль рос узкой полосой, и выше начиналось открытое пространство. Вылетев туда, мы попали под огонь десятка ружей; но апачи - плохие стрелки, особенно когда торопятся, и Бог судил так, что мы все уцелели. Дальше по склону, шагах в двадцати от зарослей, возвышались неприступные скалы, но прямо перед собой мы увидели в них небольшой проход. Вбежав туда, мы оказались в пещере величиной с комнату. Это значило, что мы получили отсрочку: один человек с магазинной винтовкой мог там обороняться хоть против всего племени. Но от голода и жажды мы не имели защиты. Отвага наша была при нас, но с надеждой пришлось расстаться.

Ни одного из индейцев мы больше так и не увидели, но дым и пламя костров в ущелье говорили нам о том, что день и ночь они со взведенными курками караулят в кустах и что, вздумай мы покинуть убежище, никому из нас и двух шагов не сделать. Три дня, сменяя друг друга, мы сторожили вход, пока наконец страдания наши не стали нестерпимыми. И вот, - это было утром четвертого дня - Рамон Гальегос сказал:

- Сеньоры, я не знай хорошо, кто такой есть Господь Бог и что ему нравится, а что нет. Я не имей никакая вера и не понимай ваша. Извиняй, сеньоры, если я вас обидел, но против игра апачей я имей козырь.

Он встал на колени на каменном полу пещеры и приложил к виску дуло пистолета.

- Madre de Dios(1), - промолвил он, - прими душу Рамона Гальегоса.

-----------

(1) Матерь Божья (исп.).

И он покинул нас - Уильяма Шоу, Джорджа Кента и Берри Дэвиса.

Я был вожаком, и все ждали моего слова.

- Он был храбрец, - сказал я. - Он знал, когда умереть и как умереть. Глупо ждать, пока мы лишимся рассудка от жажды и бросимся под индейские пули или будем скальпированы живьем - это отдает дурным вкусом. Последуем же примеру Рамона Гальегоса.

- Твоя правда, - сказал Уильям Шоу.

- Твоя правда, - сказал Джордж Кент.

Я распрямил члены Рамона Гальегоса и покрыл его лицо платком. Уильям Шоу подумал вслух:

- Так вот и мне бы лежать - хоть первое время.

Джордж Кент сказал, что и ему хочется того же.

- Так и будет, - заверил я их. - Краснокожие черти еще неделю сюда не сунутся. Уильям Шоу и Джордж Кент, взведите курки и преклоните колени.

Они повиновались, и я встал перед ними.

- Господи, Отец наш всемогущий! - сказал я.

- Господи, Отец наш всемогущий, - повторил Уильям Шоу.

- Господи, Отец наш всемогущий, - повторил Джордж Кент.

- Отпусти нам наши прегрешения, - сказал я.

- Отпусти нам наши прегрешения, - повторили они.

- И прими наши души.

- И прими наши души.

- Аминь!

- Аминь!

И я положил их подле Рамона Гальегоса и покрыл их лица.

По другую сторону от нашего костра внезапно раздался шум. Это один из нас вскочил на ноги, сжимая в руке пистолет.

- А ты? - завопил он. - Ты как посмел удрать? Почему ты живой? Пусть меня повесят, но я тебя сейчас к тем троим отправлю, трусливый пес!

Но наш вожак в молниеносном прыжке схватил его за руку.

- А ну полегче, Сэм Янци, полегче!

Мы все повскакивали с мест, за исключением незнакомца, который сидел неподвижно и выглядел совершенно безучастным. Кто-то придержал Сэму другую руку.

- Командир, - сказал я, - тут что-то не так. Этот парень либо сумасшедший, либо обманщик - заурядный обманщик, которого Сэму Янци вовсе незачем убивать. Если он действительно из той компании, то там было пять человек, и, выходит, одного он не назвал - себя, очевидно.

- Верно, - сказал вожак, отпустив бунтаря, который покорно сел на место, - тут что-то необычное. Немало уж лет прошло с тех пор, как у выхода из той пещеры нашли четыре скальпированных и обезображенных трупа. Там они и похоронены. Я видел эти могилы, и вы тоже их завтра увидите.

Незнакомец встал; он казался очень высоким в свете гаснущего костра, о котором мы позабыли, когда, затаив дыхание, слушали его рассказ.

- Четверо нас было, - сказал он. - Рамон Гальегос, Уильям Шоу, Джордж Кент, Берри Дэвис.

Окончив последнюю перекличку товарищей, он повернулся и ушел во тьму больше мы его не видели.

Минуту спустя к костру подошел наш дозорный, который держал в руках ружье и был изрядно взволнован.

- Командир, - сказал он, - последние полчаса на том холме стояли три человека. - Он показал рукой как раз в ту сторону, куда только что удалился незнакомец. - В лунном свете я их очень хорошо видел, но ружей при них не было, так что я взял их на мушку и решил - пусть только сунутся. Сунуться они не сунулись, но нервы мне потрепали, черт бы их взял.

- Возвращайся на пост и смотри, не вернутся ли, - приказал вожак. Остальным спать, пока я всех в костер не перекидал.

Дозорный послушно удалился, чертыхаясь сквозь зубы. Мы начали устраиваться на ночлег, и тут неугомонный Янци спросил:

- Прошу прощения, командир, но кто это, к дьяволу, такие?

- Рамон Гальегос, Уильям Шоу и Джордж Кент.

- А тот, значит, Берри Дэвис. Эх, жаль, не угостил я его свинцом.

- Незачем. Мертвей ты б его не сделал. Спите давайте.