Избранные произведения

Я точно не могу сказать вам, сколько шел он,
Но с каждым шагом день сменялся мглой тяжелой,
И делалась она всё гуще, всё темней,
И света наконец не стало видно в ней.

«Ужели я ослеп? — догадки Янчи гложут. —

Иль среди бела дня настала ночь, быть может?»
Но полночь далека, глаза его целы.
Всё дело в том, что он спустился в царство мглы.

Ни солнце, ни луна, ни звезды полунощи

Не светят в том краю. Наш Янчи брел на ощупь.
Как черная стена, кругом стояла мгла,
И шелестели в ней нетопырей крыла.

Нет, это не крыла шумели без умолку!

То стая грязных ведьм, усевшись на метелки,
Летала взад-вперед. (Та черная страна
Была собранью ведьм нечистым отдана.)

Сюда отродья тьмы в условленные даты

Слетались каждый год на шабаш свой проклятый.
На шабаше как раз их и застали мы,
Когда они сошлись здесь, в самом сердце тьмы.

Таинственный костер пылал в пещере горной,

Над ним висел котел продымленный и черный,
А из него плыла неслыханная вонь!..
Пастух свои шаги направил на огонь,

Тихонько подошел и, к скважине замочной

Прильнувши, увидал их шабаш полуночный,
Пещеру, сотни ведьм вместившую, и в ней
Немало разглядел диковинных вещей:

В котел бросали жаб, мешки голов крысиных,

Проклятый черный мох, растущий на осинах,
Цветы, что расцвели у виселиц столба,
Гадюк хвосты, котов, людские черепа…

Считай иль не считай, а всё не перечислишь!

Тут даже Янчи наш похолодел от мысли,
Что он вполне здоров, не бредит, не ослеп,
А к ведьмам угодил в их колдовской вертеп!

Он руку протянул, чтоб вынуть из кармана

Свой золотой свисток, подарок великана,
И вдруг на метлы он наткнулся в темноте:
Колдуньи в уголку сложили метлы те,

Что над землею их носили, словно кони…

Наш Янчи поплевал на крепкие ладони,
В охапку метлы взял и схоронил вдали
От шабаша, чтоб их колдуньи не нашли.

Потом он засвистал пронзительно и длинно,

Тут встала перед ним ватага исполинов.
«Убейте этих ведьм! — он приказал. — Вперед!»
И рыцари его вломились в чертов грот.

В пещере началась большая заваруха:

Колдуньи из нее, царапая друг друга,
Метнулись к метлам все, но их и след простыл!
Так к отступленью путь отрезан ведьмам был.

А между тем его циклопы не дремали:

Они над головой по ведьме поднимали,
Швыряли оземь ведьм бесчувственных — и вмиг
В лепешку сапогом расплющивали их.

Но более всего героя удивляло.

Что в небе всякий раз, как ведьма умирала,
Сияющей зари ложилась полоса
И над страною тьмы светлели небеса!

Уж небо над землей совсем прозрачно стало,

Уже проклятых ведьм осталось вовсе мало,
Уже всего одна… Пастух взглянул — и в ней
Он мачеху узнал возлюбленной своей!

«Ну, эту, — крикнул он, — я сам ударю о пол!»

И выхватил ее из крепких рук циклопа,
Но ведьма, точно вьюн, скользнула между рук
И, словно гончий пес, помчалась в поле вдруг.

«Лови ее скорей!» — он крикнул исполину.

Тот в несколько прыжков сбежал за ней в долину
И ловко, на бегу поймав ее за хвост,
Проклятую каргу швырнул до самых звезд!

И труп ее нашли у дальнего селенья,

Палач ей в сердце кол вогнал без сожаленья,
И так она была презренна для людей,
Что вороны — и те не каркали над ней!

А над страною тьмы впервые солнце встало,

Под теплым ветерком листва затрепетала…
Собравши метлы ведьм, их Янчи сжег дотла,
И улетела в ад проклятая зола.

Потом в родимый край он отпустил циклопов,

За верность похвалив и по плечам похлопав,
Тут снова все они герою поклялись,
Что преданы ему, — и с Янчи разошлись.