Избранные произведения

Этот перелом в творчестве Хьелланна явился прямым отражением того тяжелого идейно-политического кризиса, который переживало норвежское общество после прихода к власти либеральной оппозиции. Радикальной норвежской интеллигенции, всей своей деятельностью подготовившей полную победу либеральной партии «Венстре» в 1884 году, очень скоро пришлось убедиться, что правительство Свердрупа, лидера этой партии, отнюдь не собирается радикально перестроить общественную жизнь страны, а сам премьер «вовсе не проявлял столь решительной склонности к парламентаризму, какую в нем предполагали».[5] Решительно отказавшись от обещанных реформ, «Венстре» практически продолжила курс политики ненавистной народу, консервативной партии «Хойре». Для передовой норвежской интеллигенции предательство вчерашней оппозиции было совершенно неожиданной и страшной катастрофой, которая наложила неизгладимый отпечаток на всю идеологическую жизнь Норвегии конца 80–90-х годов и завела многих честных радикалов в безысходный идейный тупик. Это трагическое разочарование испытал и Хьелланн, которому очень скоро представился случай на собственном опыте убедиться в реакционном курсе либеральной партии.

В 1885 году Бьернсон и Ли обратились в стортинг с просьбой назначить Хьелланну такую же стипендию за писательскую деятельность, какую получали они и Ибсен. Борьба за эту стипендию, вошедшая в историю норвежской общественной жизни под названием «Дело Хьелланна», но по существу быстро переросшая рамки персонального дела, захватила множество людей и, словно лакмусовая бумажка, определяла на протяжении трех лет их принадлежность к тому или иному лагерю. Но, несмотря на широкий резонанс, который получила эта борьба, она не увенчалась успехом: стортинг нового созыва, где абсолютным большинством располагала «Венстре», три раза высказывался против предоставления стипендии Хьелланну, чтобы «не поддержать и своим признанием не апробировать писательскую деятельность, которая во многом противоречит моральным и религиозным понятиям нации».

Выявление реакционного характера новой буржуазной власти повлекло за собой крах иллюзий о возможности надклассового демократизма в рамках буржуазного общества и поставило для Хьелланна вопрос об идейном размежевании с либерализмом, но вместе с тем вызвало у него ощущение бесперспективности исторического развития вообще. Ленин в своей статье о Герцене писал о скептицизме, связанном с процессом умирания буржуазной демократии.[6]Хьелланн пережил трагедию, аналогичную герценовской.

В трагическом взгляде Хьелланна на действительность в конце 80-х — начале 90-х годов немаловажную роль сыграл и тот общий идейный разброд, который наблюдается в этот период в широких кругах норвежской интеллигенции. Вместе с разочарованием в политике партии «Венстре» приходит разочарование в политике вообще, утрата веры в общественные идеалы; утверждается нигилизм и скептицизм, а в искусстве торжествует крайний натурализм, вошедший в историю норвежской литературы под названием «движения богемы», и различного рода неоромантические течения.

В этом новом климате общественной и духовной жизни Норвегии большинство писателей, выступивших в начале 70-х и первой половине 80-х годов как реалисты, изменили своим старым боевым знаменам. Они стремились не отстать от нового поколения, которое проповедовало теорию «искусства для искусства» и призывало к уходу от современности. На фоне этой идейной капитуляции радикальной интеллигенции в 90-е годы, когда элементы символизма широко вторгаются даже в реалистическое искусство Ибсена, Хьелланн был едва ли не единственным писателем, который остался полностью верен своему радикально-демократическому мировоззрению и своему реалистическому методу изображения жизни.

В 1891 году Хьелланн опубликовал свой последний роман «Яков» — историю выскочки, наглого и лживого, мстительного и вороватого крестьянского парня Тереса Волле, который с железным упорством, ценой преступлений и предательства, поднимается с самого дна и становится в конце книги всеми уважаемым «столпом общества», «опорой церкви и трона». Образ Тереса Волле, как и образ пастора Крусе, мог возникнуть только в преддверии империалистической эпохи. Новое в Волле — это его абсолютная свобода от всех и всяческих моральных норм и «условностей», от всех и всяческих человеческих связей. Он ненасытен в своей погоне за золотом и властью, он по своей природе — монополист, и его господство в Ставангере знаменует собой полную концентрацию всей деловой жизни и всех капиталов в одних руках. Хьелланн с удивительным художественным чутьем обнажает человеконенавистническую сущность этого капиталиста новой формации, его глубокую враждебность культуре и связь с самыми реакционными силами.

Однако «Яков», один из лучших норвежских романов XIX века, не имел успеха. Его суровый реализм и жгучая острота социальной проблематики не могли вызвать интереса в литературном мире, где успех книги определялся утонченным психологизмом, проникновением в «стихию подсознания» и прочими модными категориями.