Избранные произведения

— Уступи мне место, дорогой.?. Ну, как рука? Отлично? Аи да Алешка! Док, профессор — или как вас там? — примите искренние поздравления!

Шаров пересел в кресло слева. Он поправил руку на перевязи и, не оборачиваясь, объявил:

— Приказываю: экипажу «Бизона» занять свои места. Стартовое ускорение — три с половиной «же». Через восемь часов — разгон на полной тяге. Курс — двадцать девятый сектор эклиптики. Цель — Меркурий!

— Готов! — первым откликается Акопян. Голос его звучит торжественно и строго.

— Готов! — тихо произносит Веншин. Он, как всегда, занят своими мыслями.

Я тоже произнес это слово — «готов!» Собственное спокойствие удивило меня. Почему я так непривычно спокоен? Наверное, страшно устал…, Нет, скорее всего я просто повзрослел за это время, возмужал…

Окидываю взглядом салон, устраиваюсь в кресле поудобней и закрываю глаза. Где-то в глубинах сознания бродит в поисках выхода легкая грусть…

ЭПИЛОГ

Сейчас вокруг меня тихо кружит голубоватый шарик величиной с апельсин. Нет, это не тот загадочный шарик, который мне подарила девушка с неземными глазами, это плазменный ретранслятор биоизлучений, модель двадцать вторая — гордость нашего института. В шутку я отмахиваюсь от него рукой — ПРБ-22 пугливо отскакивает в сторону, мгновенно покрываясь яркими блестками. Видно, как он ритмично пульсирует: в таком ритме бьется сейчас мое сердце.

Я подхожу к окну и поднимаю штору. В кабинет врывается гомон белоснежного облака чаек, ветер, пропитанный запахом моря и солнцем. Хорошо!..

Невдалеке виднеется главный корпус института, ослепительно белый, сверкающий стеклами крытых галерей.

Там, в лабораторной тиши, десятки биофизиков сейчас внимательно следят, как послушные лучики выписывают на экранах замысловатые частоколы моих биотоков. И среди наблюдателей — мой старый учитель профессор Шкловский. Я выполнил обещание — я принес ему свой замысел.

Возвращаюсь к столу. Ветерок шевелит исписанные листки, покачивает куст олеандра.

Я посмотрел на часы и сильно ущипнул себя за руку. Шарик побледнел и заметно увеличился в размерах.

Прозвучал гудок контрольного вызова: мои коллеги встревожены неожиданным всплеском «физиологического фона».

— Все в порядке, ребята! — кричу я в тенфоны переговорного устройства и не могу сдержать счастливого смеха, наблюдая, как ПРБ-22 выравнивает свой полет.

Делаю запись в дневнике испытаний: «Пятнадцать ноль-ноль. Болевые ощущения в области левого предплечья…» Далее следуют несколько строк специальных терминов врачебной диагностики, а в конце — заключение: «Реакция ПРБ последовала немедленно».

Мое внимание привлекают гулкие удары по мячу и женский смех. Это на спортплощадке оздоровительного сектора… Люди смеются. А ведь совсем недавно они, беспомощные, лежали в больничных палатах, и сотни врачей вели нелегкий поединок со смертью. За их жизнь, за их сегодняшний смех. Многие из них не знают, что опасность еще не миновала. И наверняка никто из них не догадывается о том, что коллектив огромного института занят сейчас решением проблемы непрерывного контроля за состоянием больных — контроля дистанционного, который сделает ненужным обременительные датчики, постоянные врачебные осмотры и надоедливую опеку диагностических машин.

Стражем здоровья станет прирученная шаровая молния — голубоватый шарик, послушно следующий всюду за своим «хозяином». Да, теперь они могут смеяться: ПРБ будет непрерывно передавать в Следящий центр сигналы о любых изменениях биотоковых характеристик организма.

Но это не все. Настанет время, когда голубоватые шарики станут привычной принадлежностью каждого жителя планеты Земли. Неприметные, маленькие «спутники» будут ревностно охранять здоровье людей и, возможно, будут оказывать им тысячи других не менее важных услуг…

«Вы оказались настоящим ученым, Морозов, — сказал мне Шкловский вчера. — Решением ученого совета института вы назначены руководителем Следящего центра лаборатории врачебной диагностики. Будем работать вместе». Спасибо за признание, старик, спасибо за то, что ты так горячо отстаивал мою кандидатуру на совете, но сам я еще ничего не решил…

Месяц назад я разговаривал с Шаровым по телетарному каналу связи «Земля — Луна». Внешне он ничуть не изменился.

— Летишь? — спросил он меня.

Я перевел взгляд на его белый свитер, украшенный алым контуром бегущего оленя; на рукаве, чуть ниже плеча, красовалась буква «С». Носить такую букву имели право только четверо землян: Шаров, Акопян, Веншин и я…

— Мне нужно закончить работу в институте, — сказал я так неуверенно, что сразу почувствовал неловкость.

Шаров знакомым жестом потер подбородок:

— Добро. Тридцать восемь дней на размышления. На Меркурий вылетаем в прежнем составе. Там к нашей группе присоединяются еще четверо. Ты их хорошо знаешь — железные ребята. Да, кстати, в Совете космонавтики твоя кандидатура была принята единогласно. «Олень» укомплектован более совершенным оборудованием, мы разработали новую систему энерговыброса. На днях будем испытывать моторы в Пространстве. Ну, жду вызова… Салют!

— Салют!..