Избранные произведения

Мы танцевали, пили тативак и опять танцевали. Ба-да — примитивный танец, но было весело. Потом кончился дождь, и народ повалил из кафе. За опустевшей стойкой мы с Иреной выпили еще по бокалу шампанского и тоже направились к выходу. У выхода нас встретил Гек. Один. Я почему-то думал, что он будет поджидать меня со своими друзьями.

— Иренка, — сказал Гек. — Иренка, с кем ты связалась… Я узнал его, — он ткнул в меня пальцем, — это человек-каракатица.

Такого оборота я не ожидал. Наверное, Гек читает газеты, и наверное, ему попадались газеты, в которых был помещен наш с Боллом «семейный» портрет, а под портретом… Чего там только не было под этим портретом.

Веселье кончилось, на меня смотрели любопытные глаза Ирены. Лучше бы Гек затеял драку.

— Я кое-что забыл в кафе, — сказал я Ирене. — Подожди меня, если хочешь, я скоро вернусь.

Сверток лежал на стойке рядом с пустыми бокалами, Я хотел спросить двойную порцию коньяка, раздумал и выпил шампанского.

У выхода, как это и должно было быть, меня уже никто не ждал. Я подошел к обочине шоссе и стал высматривать такси. Меня окликнули сзади — голос похож на голос Ирены. Оглянувшись, я увидел, что это не Ирена. Незнакомая девушка сунула мне в руки бумажный листок и молча удалилась. У нее были длинные, но вовсе не худые ноги.

Я взглянул на листок. Записка: «Новая, 77, квартира 9. Ирена». Подкатило свободное такси.

Я сел на заднее сиденье, сказал: «Поехали прямо». Разорвал записку на мелкие кусочки, снял трубку радиотелефона и набрал номер.

— Слушаю, — ответила трубка мужским баритоном.

— Это институт архитектуры?

— Да, это институт архитектуры.

— Мне нужен отдел экспериментального строительства.

— Телефон, номер которого вы набрали, как раз находится в этом отделе, — терпеливо пояснил баритон.

— Простите, я не был в этом уверен. Мне нужен один ваш сотрудник…

— Нам просто повезло, что вам не понадобились сразу все, — иронически заметил баритон.

— Успокойтесь, — ответил я, — вам это и не угрожало. Мне нужна Ружена Ковальская.

— Ружена?..

— Да.

Пауза затянулась. Было слышно, как в трубку дышит человек.

— Сейчас, — сказал баритон. И, обращаясь уже не ко мне: — Тебя тут спрашивают.

— Слушаю, — сказал приятный женский голос.

Я почему-то растерялся. На секунду, не более. Наверное, было в этом голосе что-то такое, отчего я растерялся, но что именно, я не мог уловить.

— Ружена Ковальская у телефона.

— Здравствуйте, Ружена… Мне нужно с вами поговорить. Но не по телефону, а… как-то иначе.

— Кто вы?

Я назвал себя. Пауза. И наконец, как эхо, ответное:

— Соболев…

Это было произнесено без восклицания и так тихо, что я почти не услышал окончания своей фамилии. И вдруг:

— Игорь Соболев?

Голос разительно изменился. Это было так, словно неподвижно сидевшая птица вдруг встрепенулась. Теперь я понял, отчего растерялся вначале: в интонациях голоса меня поразило неестественное, глубокое, как океанская бездна, спокойствие.

— Да, он самый. Я хотел бы встретиться с вами.

— Я сейчас… быстро… — Голос стал порывистым и торопливо-ломким. — Я через несколько минут… Но где?

— Где вам будет удобно.

— Я не знаю, где вы есть!.. Вы далеко от приморского парка?

— Не имею понятия… Впрочем, в моем распоряжении машина, я найду.

— Ждите меня у фонтана Жемчужная раковина.

— Хорошо. До встречи…

Фонтан Жемчужница венчал широкую каменную лестницу, ведущую на набережную и дальше, прямо к воде.

Отсюда открывался великолепный вид на залив, усеянный белыми парусами яхт. Я смотрел в зеленоватый морской простор и думал, что она вот так же стояла на верхней ступеньке, глядя на море с тяжелым предчувствием, упрямо ждала. И не дождалась…

Фонтан бездействовал. В чуть приоткрытых мраморных створках Жемчужницы тускло мерцал металлический шар. Пасти четырех дельфинов, откуда когда-то били упругие, твердые струи воды, покрыты ржавым налетом. Я гладил дельфинью лобастую голову, пытаясь составить в уме удобные фразы из обтекаемых слов. Фразы не складывались, слова расползались, как этот ржавый налет, и нарастала смутная уверенность, что любые слова утешения здесь ни к чему и что вообще я приехал сюда не для этого. А для чего — никто не мог бы ответить, даже я сам и даже самому себе. Просто я должен был приехать сюда, увидеть ее, о чем-то поговорить. О, бездна, если бы я знал, для что и о чем!..