Избранные произведения. I том

Сейчас самое главное, решил Кормак, — перевести «Журавля» на другую сторону гавани, где его не смогут достать катапульты. На корабле требуется больше рабочих рук, и срочно. С дюжину яликов и плоскодонок все еще оставалось у пирса и на галечном берегу. Кормак быстро отрядил пятьдесят человек оборонять начало пирса, остальных посадил на лодки, набивая их битком. В последний момент он спохватился, высадил из ближайшей плоскодонки двух человек, заменил их все еще оглушенным, но крепко связанным по рукам и ногам Брандом.

— Этого возьмем на хранение, — заметил он, входя в ту же лодку. Он снова оттолкнул от себя разъяренную Рагнхильду. — Госпожа, мы за тобой вернемся. Если нужный тебе человек где-нибудь и есть, то там, на берегу. Почему бы тебе самой его не поискать? Отчаливай, — приказал он гребцам.

Ударил второй камень, выпущенный на этот раз по передней лодке, и опять не попал, а пятьдесят человек на лодках устремились через отделявшую их от корабля сотню ярдов воды.

* * *

Шеф вброд перевел свой отряд через речку и вошел в горящую деревню по одной из грязных, уходящих в глубь острова дорог. Пока они трусцой двигались по улицам, из дыма и пламени выходили люди и присоединялись к ним, пристраивались в ряды, обрадованные возможностью настоящего сопротивления. Шеф ощутил, как волчья ярость галогаландцев заражает его. Теперь их было не удержать. Они обрушатся на захватчиков, что бы он ни сказал и ни сделал.

Однако они идут в бой без доспехов, и единственный во всем отряде щит — у Кутреда. Враги же полностью вооружены. Шеф видел их, без дрожи и без страха выстроившихся плотной стенкой поперек пирса. Через несколько секунд он возглавит атаку. Велики ли его шансы выжить в ней? Встать в центре первого ряда, мишенью для каждого дротика? Так было принято. Шеф поднял копье. Он не знал способа изменить мир. Он лишь попытался восстановить в себе тот боевой дух, который кипел в нем, когда он убивал на отмели викинга Храни. Никакого отклика. Кажется, его погасило копье в руке Шефа, вызвав вместо этого желание остановиться. Жалеть, а не убивать. Воины слева и справа косились на него, ожидая приказа к атаке. Что-то заставило Шефа сделать отмашку копьем в сторону, остановить отряд.

За стеной щитов на пирсе восходящее солнце озарило окружающие холмы и впервые в этот день сверкнуло на воде. Оно высветило плавники и тела китов, которые второй раз пришли с глубокой воды, уверенные в том, что собираются сделать, ободренные первым успехом. Страшный крик поднялся на лодках, когда люди осознали, что их ждет. Храбрые люди, некоторые из них начали бить мечами и копьями по приближающимся черно-белым тушам. Вальгрим Мудрый, в изумлении стоящий на носу одной из лодок, замахнулся своим копьем «Гунгнир», чтобы ударить. Слишком слабо, слишком медленно. Лодку толкнули снизу. Удар, нанесенный многотонной тушей на скорости тридцать миль в час, ни одна лодка не выдержит. Люди в тяжелых доспехах посыпались в воду, и вот стали смыкаться гигантские челюсти, киты сновали взад и вперед так, как делали это при охоте на тюленей и дельфинов. Через несколько секунд залив стал таким же красным, как бухта, где забивали гринд. Но на этот раз от крови людей, а не китов, кровь гребцов смешалась с кровью шкиперов, с кровью Вальгрима Мудрого, жреца Одина, ставшего ныне жертвой детей Одина. Никем не замеченное, копье с рунами «Гунгнир» плавно опустилось на дно — оно не принесло счастья своему последнему владельцу.

Ряды воинов Шефа смешались, как только люди поняли, что происходит в гавани, — никто из них не видел раньше ничего подобного. Заметив, что нападавшие остановились и на что-то пялятся, люди Кормака тоже повернули головы. Оба отряда застыли, охваченные ужасом. Они не могли вмешаться.

Через некоторое время Шеф вышел вперед и заговорил с тем, кто казался главным среди людей на пирсе.

— Сложите оружие, — крикнул он. — Мы обещаем, что вы останетесь живы и здоровы, а потом свободно вернетесь домой. Вам теперь от нас не уйти. А крови сегодня было пролито достаточно.

Воевода с побелевшими губами оглянулся на своих людей, увидел, что они дрожат от ужаса, их боевой дух испарился. Он кивнул, не спеша положил меч и щит. Кутред вышел вперед, пробивая через толпу дорогу для Шефа, вместе с ним направился к краю пирса.

Когда они подошли туда, откуда-то возникла женщина и с криком устремилась на них. Рагнхильда, с ножом в руке, равнодушная к страшной морской бойне, помнящая только о своей мести. Она накинулась на Шефа подобно фурии, опустив нож для удара снизу. Шеф увидел ее приближение, узнал зеленые глаза, которые целовал, волосы, которые столько раз гладил. Копье бессильно поникло в его руке, он подбирал слова оправдания. Подбегая, она кричала что-то, он уловил только: «…убил моего сына!»

Он замер с опущенными руками, парализованный, надеясь на объяснение, на еще одно чудо.