Избранные произведения. I том

— Нет! Нет! — раздался голос, которого Шеф никогда раньше не слышал, голос одного из пастушков. Он верещал на местном диалекте, которого Шеф не понимал, однако в голосе слышались безошибочные нотки. Нервы у мальчика не выдержали переживаний: тайной вылазки в стан врага, благоговения перед святилищем, ужаса при раздевании мертвецов, холода мрачных стен. — Laissetz, laissetz me parti. — Паренек толкнул камень, снова открыл выход, хотя и не полностью, но достаточно, чтобы проскользнуть в него как ласка, даже не отвязав заплечный мешок с золотом. Шеф схватился за мальчишку, но в руке у него остался только оторвавшийся клочок рубашки. А сам пастушок исчез. Шеф чуть-чуть повернул камень и приник глазом к щели шириной не более полуфута.

Он не увидел ничего, услышал лишь легкий топот босых ног по камням. Потом и этот звук стих. Тишина, несомый ветром слабый запах гари. И тут, когда Шеф уже был почти готов подавить свои опасения и повести группу вперед, раздался тихий, но отчетливый треск, словно от сломавшейся палки, тоненький, тут же прервавшийся крик, звон, будто от далекого гонга. Звон металла о камень.

Шеф снова затворил камень, на этот раз с решимостью обреченного.

— Вы слышали, — сказал он. — Его поймали. Теперь они знают, что мы здесь.

— Мы в ловушке, — задохнулся от ужаса Ришье. — Вместе с Граалем, ради спасения которого умерли наши старейшины.

— Эта винтовая лестница ведет не только вниз, но и вверх, — заметил Шеф.

— Мы не сможем разобрать стену изнутри, нас услышат.

— Но наверху должна быть еще одна потайная дверь, такая же, как эта, только ведущая внутрь крепости.

Ришье проглотил слюну.

— Она находится под башней. Под сгоревшей башней, где умер Маркабру.

— Значит, мы вылезем среди кучи обломков, это хорошо.

— Башня стояла во дворе напротив главных ворот. Не думаю, что отсюда есть какой-то другой выход. В крепостном дворе полно людей императора, его превратили в госпиталь для раненных в боях и пострадавших во время разборки стен. Мы не сможем просто так пройти по двору. Тем более с Граалем на плече! Хотя… ребята могут сойти за рабочих или их помощников, и я тоже, но вот ты…

Слишком высокий, хотел он сказать, похож на германца, только без оружия. И слишком приметный.

— Покажи мне, где кончается лестница, — сказал Шеф, в голове у которого уже созрел план. — Это не может быть далеко от того места, где кирками пробили дыру.

Бруно, милостью Божьей император Римской империи, а по своему собственному разумению — заместитель Бога на Земле, стоял в главных воротах крепости Пигпуньент и наблюдал за ведущимися во дворе работами. Куда бы ни упал его взгляд, там люди начинали стараться изо всех сил. Это не доставляло ему особого удовольствия. Так и должно быть. Хотя лицо императора оставалось бесстрастным, его переполняло такое неистовство, что он с трудом владел собой. Дважды во время своей бешеной скачки от места падения летающей машины обратно в крепость он с такой силой непроизвольно сжимал поводья, что жеребец вставал на дыбы, едва не скидывая седока. Зато он вернулся вовремя. В этом он был уверен. Как и в другом — все представление с огнями в небе было именно тем, о чем догадался его тщедушный дьякон: отвлекающим маневром. Несомненное свидетельство, что искомая реликвия находится где-то поблизости. Если бы он только мог взять ее! Сжимая в руке снабженное новым древком Копье, с которым никогда не расставался, Бруно позволил себе то, что делал лишь в моменты сильнейших переживаний: прижался щекой к наконечнику, пролившему кровь Сына Господня, чтобы ощутить исходящие от металла силу и уверенность, по праву предназначенные для императора.

Во дворе царила суматоха, как на последней несжатой полоске поля, где загнанные в ловушку крысы мечутся, пытаясь избежать приближающихся к ним серпов и дубинок. Но так могло показаться только постороннему глазу. Император же видел порядок в кажущемся беспорядке. Люди, которые днем и ночью работали над разорением этого гнезда еретиков, снова были пригнаны на работу со своими кирками и тачками, крепили блоки и канаты огромного подъемного механизма, с помощью которого вывороченные камни скидывали в пропасть. В углу двора их начальник, позволивший людям бросить работу, когда появились огни в небе, вопил, лежа на козлах из скрещенных копий, а два сержанта Ордена методично отсчитывали назначенные императором две сотни ударов плетью. Его бывший заместитель, ныне повышенный в должности, побледнев от страха, стоял в центре двора и выкрикивал распоряжения.