Избранные произведения. I том

— Ладно, — сказал Бруно. — Враги неожиданно напали на нас в Остии. И мы еще не до конца уладили наше маленькое дельце с городским сбродом. Папа Иоанн все еще не у меня в руках. А теперь послушайте. Все это не имеет значения. Не правда ли, Эркенберт, ваше святейшество? Вспомним, что говорил капеллан Арно. В любой военной кампании нужно определить ее Schwerpunkt, главную точку. В нашем случае значение имеет только одно, только одно остается важным с тех пор, как мы нашли Грааль. Раз и навсегда покончить с моим врагом, Единым Королем. Как только мы это сделаем, все остальное уладится. Город будет усмирен через неделю. Папу Иоанна нам выдаст какой-нибудь предатель. Флот можно будет отстроить. Но если мы этого не сделаем …

— Все остальные навалятся на нас, — подытожил Агилульф, — и мы будем разбиты.

При последних словах он покосился на Георгиоса. Агилульф не забыл, кто сжег его отряд и его самого греческим огнем, и не поверил объяснениям, что это вышло случайно.

— Но мы это сделаем, — сказал Эркенберт, папа Петр II, как он теперь себя называл. Он еще не сменил свою поношенную черную сутану на одежды наместника святого Петра. Подлинные папские регалии не удалось найти, да и само избрание Эркенберта было слишком поспешным, проведенным едва ли третью полного состава конклава с многочисленными нарушениями процедуры. И все же император был прав. Кардиналов можно будет собрать еще раз, регалии разыскать или заменить новыми. Главное — победа.

— Я готов на время забыть о своем папстве и вернуться к исполнению прежних обязанностей в армии императора, — продолжал Эркенберт. — Потомки Волка Войны готовы занять позиции, как только будет получен приказ.

— Какую пользу нам принесут осадные орудия против армии на марше? — спросил Агилульф.

— Кто знает? — ответил ему император. — Мы имеем дело не с обычным человеком, никто из нас не должен об этом забывать. Он обманывал каждого из своих врагов. Он даже меня обманывал. Но в конце концов в деле с Граалем ему не удалось меня обмануть. Мы должны быть так же хитры, как он. Благодарю вас, ваше святейшество. Если бы у каждого моего воина был ваш боевой дух, наша победа была бы обеспечена.

— Победа нам обеспечена, — сказал Эркенберт. — In hoc signo vinces. С этим знаком победишь.

Сквозь разбитое окно разграбленной виллы он показал на знамя с изображенным на нем Граалем, водруженное над золотым реликварием, где теперь хранился сам Грааль. Вокруг него всегда стояли четыре риттера, в полном вооружении, с обнаженными мечами и с символами новой Воинствующей Церкви и «Дара Петра».

«Но ведь эта лесенка — и знак нашего врага тоже, — подумал Агилульф. — Две противоборствующие стороны с одним и тем же знаком. Два умных вождя. По две, от силы по три тысячи настоящих воинов с каждой стороны, и Бог знает, сколько еще отребья на нашей. Исход такой битвы может решить любая мелочь».

Армия Пути бодро маршировала по древней каменной дороге, ведущей из гавани в Рим, Вечный город, центр вселенной. За время похода обрадованные и удивленные крики воинов поутихли, их воображение было подавлено неимоверной величиной каменных плит, по которым они ступали, роскошью каменных построек на каждом холме, общей атмосферой древности и давно ушедшего величия. Они видели Стамфорд, по сравнению с этими предместьями Рима он был простой деревней. Они видели Кордову, и это была не деревня, а столица, превосходящая даже Рим по количеству жителей, оживленности и богатству. Впрочем, когда Кордова была еще деревней, Рим правил миром. Появлялось ощущение, что стоит копнуть эту землю лопатой, и откроется прах былого величия.

«От возбуждения воины сбиваются в кучу», — подумал Шеф. Он выслал вперед сотню викингов под командованием Гудмунда, всегда рвущегося быть первым там, где пахнет наживой. Шеф хотел, чтобы они шли рядом с дорогой, проверяли окрестности на случай засады. Кругом было слишком много изгородей и слишком много стен. Под палящими лучами солнца они вернулись на середину дороги, вышагивали нестройной вооруженной ватагой в какой-то сотне ярдов впереди арбалетчиков, охраняющих катапультный обоз. Когда солнце сместится на ширину ладони, надо будет объявить привал и перестроить порядки.

На холме по правую руку раздалось пение труб. Другие трубы отозвались им слева. Не попала ли длинная извивающаяся колонна людей и машин в засаду? Шеф надеялся на это. Любой засаде, устроенной с флангов, придется преодолевать добрый фарлонг пересеченной местности под прицелом пяти сотен взведенных арбалетов.

Но вместо этого из-за оливковых деревьев, росших в пятидесяти ярдах от передового отряда викингов, выскочили легкие всадники. Шеф едва успел их разглядеть, заметить широкополые шляпы и длинные десятифутовые стрекала пастухов— баккалариев, согнанных в армию согласно императорскому эдикту, как вдруг стрекала опрокинулись из вертикального положения в боевое, и все скрылось в мгновенно поднявшейся туче пыли.