Избранные произведения. II том

Жесткость Вейнте´ и безразличие ее к участи Дочерей убедили Энге, что в случае неповиновения Дочерей поведут на север в путах… И с первыми лучами солнца Дочери грузили на лодки припасы, а потом покорно последовали туда и сами.

Вейнте´ лично проверила, не забыто ли что-нибудь из ночных ограждений, но, завидев торопившуюся к ней со стопкой снимков Сталлан, она обо всем забыла.

— Вот увеличенные снимки, ты их заказывала, сарн´еното.

— Ты видела его? Он в этой стае?

Движения Сталлан были неуверенными.

— Есть одна тварь, которая на него похожа, но все они покрыты шкурами, не различишь.

Вейнте´ схватила снимки и быстро проглядела их, роняя по одному на землю, и наконец разыскала нужный. Она торжественно подняла его над головой.

— Вот, вне всяких сомнений, это Керрик. Шерсть на нем выросла, ты права, но лицо не изменилось. Значит, он там, на берегу, на этот раз ему не спастись. Все ли ты знаешь, что делать?

— Знаю. Хороший план. — И Сталлан позволила себе одну из редких для нее шуток: — Просто радостный план. Я впервые мечтаю о нападении устузоу на нас.

Закончив погрузку, Сталлан повела лодки на север. И только к концу дня она узнала, что все труды их пропали впустую. Да, все шло по плану, и лодки торопились на север, чтобы к сумеркам добраться до нужного места и вовремя разгрузиться и расставить капкан для устузоу, но захлопнуться ему было не суждено. В последнем свете дня впереди, перед береговым прибоем, они увидели урукето; сопровождающие гиганта энтиисенаты резвились вокруг него. С вершины плавника им махала иилане´. Сталлан распорядилась, чтобы ее подвезли поближе на ночной лодке. Приблизившись, иилане´ крикнула с высоты:

— Я говорю от имени Вейнте´. Она приказывает тебе утром возвращаться в Алпеасак. Везите все назад. Атака не удалась.

Такого Сталлан не ожидала. Она вопросительно и разочарованно зашевелилась.

— Причина в том, — объявила иилане´, — что устузоу ушли. Эти черви оставили берег и поползли изо всех сил в глубь суши. Убивать некого.

Глава 57

Раптор отправился к югу только под вечер. Сначала крылатый хищник поймал кролика и с добычей, брыкавшейся в когтях, взмыл на вершину сухого дерева. Усевшись там, он разодрал жертву на части и проглотил. А потом удовлетворенно замер, переваривая добычу. Темную шишку на ноге было видно издалека. Раптор поточил крючковатый клюв о кору дерева, встопорщил перья и взмыл в воздух. Он поднимался вверх широкими кругами и наконец исчез, направившись к югу.

Один из следивших за птицей мальчишек немедленно понесся к Керрику. Тот, прикрыв ладонью глаза, поглядел на небо и увидел исчезающее в нем белое пятно.

— Херилак, он улетел! — крикнул Керрик.

Рослый охотник отвернулся от туши оленя, которую разделывал, по локоть обагрив руки в крови.

— Могут быть и другие.

— Конечно, нельзя быть уверенным, но стая морских птиц улетела, а мальчишки утверждают, что не видели поблизости других больших птиц.

— Что же ты прикажешь нам делать, маргалус?

— Выступать немедленно, не дожидаясь темноты. Еды теперь хватит, и оставаться здесь незачем.

— Согласен. Собираемся.

Все пожитки были уже перевязаны и подготовлены к отъезду. Шатры уложили на травоисы, запрягли мастодонтов, погрузили оставшиеся вещи. Последний травоис еще заканчивали загружать, а первый мастодонт, негодующе трубя, уже спешил прочь. Охотники на ходу оборачивались, но берег был пустынным, как и небо. На берегу остались дымившиеся костры, полуразделанная туша свисала с козел. Саммады ушли.

Они шли дотемна, потом остановились — поели немного мяса. Так они шли всю ночь, изредка останавливаясь отдохнуть. К рассвету они уже были среди лесистых холмов, вдали от дороги, которую оставили, продвигаясь на запад к морю. Мастодонтов высвободили из травоисов и отпустили пастись, а усталые люди заснули в тени деревьев.

…Армун открыла глаза, когда косые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь листву, сказали ей, что уже за полдень. Малыш проголодался и заплакал. Прислонившись к стволу, она поднесла ребенка к груди. Керрика рядом не было — он беседовал с саммадарами на лужайке. Наконец он направился к ней, суровое лицо было серьезным, но, завидев жену, он улыбнулся. Его улыбка словно в зеркале отразилась в ее лице. Керрик сел, и Армун положила ладонь ему на руку.

— Скоро уходим, — проговорил он, отворачиваясь, чтобы не видеть, как гаснет на ее лице любящая улыбка. Ладонь Армун сжалась.

— Это нужно? — произнесла она, то ли спрашивая, то ли утверждая.

— Ты знаешь. Я должен. План мой, и я не могу допустить, чтобы все ушли в бой без меня.

— И ты оставишь меня?.. — В дрогнувшем голосе слышалась боль, все одиночество прожитой жизни. — Кроме тебя, у меня никого нет…

— Неправда. С тобой останется Арнхвит, и тебе придется заботиться о мальчике. И я, и все мы идем на это лишь для того, чтобы ничто не угрожало саммадам. Разве возможен мир, если мургу будут живы? А когда их не станет, мы заживем спокойно, как прежде. Саммады остановятся на лугу возле излучины. А мы вернемся в начале зимы. Береги себя.

— А ты вернешься, скажи мне, ты вернешься?