Избранные произведения. II том

Они сделали жесты понимания и согласия. Он удивился силе разделения общества иилане´ на полы. Один жест, означавший самку, сразу поставил его на место. И, когда он начал понимать кое-что из того, что крылось за услужливыми и обходительными манерами, самцы начали нравиться ему.

В огне потрескивали обглоданные кости; саску, набив животы, дремали на солнце. Керрик вышел из ханане и уселся у костра. Саноне открыл глаза.

— Мандукто саску, нам есть о чем поговорить! — официальным тоном обратился к старику Керрик.

— Я слушаю.

Прежде чем начать говорить, Керрик постарался привести в порядок свои мысли.

— Мы выполнили все, зачем явились сюда. Мургу погибли, нам ничто не грозит. Теперь ты со своими охотниками можешь возвращаться в свою долину, к своему народу. Но я должен остаться здесь — хотя причины такого решения еще не совсем ясны и мне самому. Я — тану, но я же и иилане´, часть меня принадлежит мургу, вырастившим этот город. Здесь много ценного для тану. И я не могу уйти, не попытавшись все увидеть и понять. Я думаю о стреляющих палках, без которых мы никогда бы не победили мургу. — Он умолк, потому что Саноне остановил его движением руки.

— Я слышу твои слова, Керрик, и начинаю понимать многое из того, что тревожило меня самого. Мой путь не был прям и становится еще более запутанным. Теперь я понимаю: когда Кадайр принял обличье мастодонта, он тяжело топнул о скалу и оставил в ней глубокие следы. Эти следы привели тебя к нам и мастодонта вместе с тобой, чтобы мы не забыли, откуда мы и куда нам идти. Карогнис наслал на нас мургу. Но Кадайр послал мастодонта, переведшего нас через ледяные горы, чтобы в этом месте вкусили мы месть. И мургу погибли, их город сожжен. Ты ищешь здесь мудрость, а значит, как и мы, ты идешь по следам мастодонта. Теперь я знаю, что наша долина лишь часть долгого пути, по которому ведет нас Кадайр. Мы останемся здесь, и все саску присоединятся к нам.

И хотя Керрик не понимал причины, побудившие мандукто принять такое решение — глубина познаний старика была от него сокрыта, — но он приветствовал его с радостью.

— Конечно же… ты сказал именно то, что я думал. Здесь, в Алпеасаке, сокрыто столько, что человеку не понять и за сотню жизней. Твой народ умеет делать шкуры из зеленых растений, камень из жидкой грязи, вы знаете многое. Алпеасак будет жить.

— Есть ли смысл в звуках, что ты издаешь, и в движениях, что производишь? Было ли имя у этого города?

— Его звали местом тепла, света… Я не знаю, как сказать это на сесеке… Пески вдоль побережья.

— Деифобен, «золотые берега». Удачное имя. Хотя даже мне, привыкшему к тайнам и поискам их разгадок, трудно постичь, что мургу одарены речью, а эти звуки и есть их язык.

— Выучиться было так сложно. — Подумав об иилане´, Керрик не смог удержаться от воспоминаний…

Саноне с пониманием кивал.

— И это след, оставленный нам Кадайром, трудный, нелегкий путь… Теперь расскажи о пленных мургу. Почему мы не можем убить их?

— Мы воевали вовсе не с ними, они не хотят нам зла. Это самцы, они никогда не выходили из этой рощи. В действительности они сами были пленниками самок. Когда я разговариваю с ними, возникает чувство общности, иное, чем при разговоре с охотниками. Но это касается меня одного. Куда важнее — они могут помочь нам понять этот город, ведь они — часть его в большей степени, чем я.

— Путь Кадайра — все существа идут им, даже мургу. Я поговорю с саску. Твоим мургу не причинят вреда.

— О Саноне, мудрейший из мудрых, Керрик благодарит тебя.

Саноне невозмутимо выслушал панегирик и кивнул.

— Я скажу это саску прямо сейчас, а потом ты покажешь мне Деифобен.

…Они ходили по городу, пока не стемнело и уже нельзя было видеть дороги перед собой, а потом возвратились к приветливому костру возле ханане. Сопровождавших Керрика саску удивили поля-пастбища, и люди с радостью обнаружили, что почти все они уцелели. С трепетом люди взирали на огромных ненитесков и покрытых броней онетсенсастов. А потом все ели плоды и перемазались соком, купались в теплой воде возле золотого берега. Всех восхитила живая модель города — она уцелела, выгорела только часть прозрачного потолка. Керрик с изумлением обнаружил, как вырос город за эти недолгие годы. Голова его была так набита впечатлениями и воспоминаниями, что впервые после расставания с саммадами он не вспомнил об Армун, о шатре, утонувшем в далеких северных снегах.