Избранные произведения. II том

После того как не помогла резкость Демринга, Грайдал лично явилась умолять Лаури о возвращении. То, что она поступилась своей гордостью, говорило о том, как тяжело здесь ей и ее сородичам.

— Во имя чего мы рискуем? — дрожащим голосом спросила она.

— Мы доказываем, что это — сокровищница, которая не знает себе подобных, — ответил он. Он тоже был измучен — отчасти долгим путешествием и постоянным напряжением, но еще больше отчуждением между ними. Он попытался придать бодрость голосу:

— Как только мы сообщим о своих открытиях, конечно же, будут организованы экспедиции. Держу пари, это положит начало двум-трем совсем новым наукам.

— Я знаю. Новые ответвления астрономии, переплетенные между собой. — Она понурилась. — Но мы не ставили перед собой целью научные исследования. Мы можем теперь вернуться назад — ведь собрано достаточное количество сведений. Почему мы этого не делаем?

— Я хочу исследовать поверхность нескольких планет в различных системах.

— Зачем?

— Видите ли, здесь звездные спектры искажены. Я хочу узнать, не объясняется ли это взаимодействием крупных тел.

Она смерила его гневным взглядом.

— Не понимаю вас. Думала, что понимаю, но ошибалась. В вас нет сочувствия. Вы завели нас так далеко, что мы не сможем выбраться без вашей помощи. Вас не заботит, что мы устали и измучены. Вы не можете — или не хотите? — понять нашего желания жить.

— Я и сам ощущаю удовольствие от этого процесса, — попытался улыбнуться он.

Мрачный кивок головой.

— Я же сказала, что вы не понимаете. Мы не боимся умереть. Но большинство из нас еще не имело детей. Мы боимся уйти без следа. Нам нужно обрести дом, забыть Киркасан и начать устраивать свои семьи. А вы втянули нас в эти бесплодные поиски — зачем? Ради славы?

Он не стал ничего объяснять. Но напряжение и усталость в нем возмутились:

— Вы согласились на мое лидерство. Это сделало меня ответственным за вас, а я не могу нести ответственность, если не могу командовать. Вы выдержите еще пару недель. Большего времени это не займет.

И ей следовало бы ответить, что она верит в чистоту его намерений, и поинтересоваться причинами. Но будучи потомком охотников и воинов, она только щелкнула каблуками и сказала:

— Отлично, скиталец. Я передам ваши слова моему капитану.

Она ушла и больше не возвращалась на борт «Джаккаври».

Позже, после бессонной ночи, Лаури попросил:

— Свяжи меня с навигатором «Макта».

— Я бы не советовала этого делать, — ответила «Джаккаври».

— Почему же?

— Я полагаю, ты хочешь возместить убытки. Знаешь ли ты, как она — или ее отец, или ее молодые товарищи по команде, которые должны быть к ней привязаны, — как они будут реагировать? Они чужды тебе и находятся под интенсивным напряжением.

— Они люди!

Пульсация моторов. Шепот вентиляторов.

— Ну? — спросил Лаури.

— Я не создана для того, чтобы рассчитывать силу эмоций. Но прошу тебя, вспомни о разнообразии человечества. На Райте, например, обычный мирный человек способен впасть буквально в убийственный гнев. Это случается так часто, что насилие, совершенное в состоянии аффекта, оправдывается даже законом. А житель Талатто будет терпелив, весел и доверчив до определенной точки; зайдя же за нее, он уходит в себя, погружается в созерцание и тяготеет к смерти. Вспомни о других культурах. А ведь их особенности не выходят за рамки этики Сообщества. Какими же странными могут оказаться киркасане?

— Ты не должен встречаться с ними без особой необходимости, чтобы снизить вероятность непредсказуемого взрыва. Как только наше задание будет выполнено, как только мы направимся домой, предпосылки для стресса исчезнут, и ты сможешь вести себя с ними так, как тебе нравится.

— Что ж… может быть, ты и права. — Лаури смотрел перед собой невидящим взглядом. — Не знаю. Просто не знаю.

В течение какого-то времени он был слишком занят, чтобы беспокоиться. «Джаккаври» продолжала идти в нужном ему направлении, находя планетные системы, которые принадлежали звездам различного типа. Он высаживался, снимал показания, брал образцы минералов и изучал большие миры издалека.

Жизни он не обнаружил. Нигде. Он ожидал этого. Собственно, подтверждалась его догадка относительно внутренней части скопления.

Здесь гравитация сгущала пыль и газ до такой степени, что зарождение звезд шло полным ходом. Каждый раз, когда скопление проходило через облака вокруг галактического центра и забирало новую порцию материи, наблюдалась, должно быть, вспышка сверхновой. Их загоралось несколько за миллион лет или около того. Он поражался тому, какой прилив ярости это вызывало, едва осмеливался облечь свои предположения в цифры. Возможно, радиация уничтожала каждый росток жизни в радиусе пятидесяти световых лет. Значит, Киркасан должен был находиться дальше — это сходилось с тем, что ему говорили: межзвездный медиум был гораздо плотнее здесь, чем по соседству с потерянным миром.