Избранные произведения. IV том

В обществе, которое, как часто казалось ему, катилось в яму безвластия, где уродство и страх каждый день все шире пробивали себе дорогу, его душа радовалась любому подтверждению того, что руки людей еще способны производить прекрасные и качественные вещи. «Лексус», конечно, был импортным, спроектирован и собран на чужих берегах; но ведь именно весь род людской казался ему проклятым, а не одни соотечественники, и поэтому радовали признаки существования какой-то нормы и самоотверженного следования ей независимо от того, где он их находил.

Из конторы поспешно вышел служащий в серой форме, приблизился к блестящему автомобилю, и Джек снова повернулся к Хассаму Аркадяну.

— Моя станция — остров чистоты в море грязи, око разума в буре безумия, — Аркадян говорил серьезно, совсем не подозревая о мелодраматическом звучании этого своего заявления.

Он был строен, лет сорока, с темными волосами и аккуратно подстриженными усами. Складки на его серых рабочих брюках из шелка были четки и резки, как лезвие, а рубашка и пиджак из того же комплекта — без единого пятнышка.

— У меня была алюминиевая обшивка и кирпичи, обработанные новым напылителем, — сказал он, указывая на фасад станции автосервиса взмахом руки. — Краска на этом бы не удержалась, даже металлическая. Обошлось не дешево. Но теперь, когда эти малолетние гангстеры или тупоумные рекламные приставалы бродят вокруг днем и ночью и опрыскивают стены своими вздорными надписями, мы соскребываем все это, соскребываем прямо на следующее утро.

Тщательно причесанный и выбритый, со своей необычайной энергией и быстрыми худыми руками Аркадян казался хирургом, который начинает рабочий день в операционной. Но он был владельцем и управляющим станции автосервиса.

— Вы не знаете, — спросил он печально, — есть ли профессора, которые написали книги о смысле этих граффити?

— Смысле граффити? Какой в них смысл?

— Они называют это уличным искусством, — сказал Лютер Брайсон, напарник Джека.

Аркадян глянул недоверчиво на черного верзилу-полицейского. — Вы думаете, то, чем занимаются эти подонки, — искусство?

— Э, нет, не я, — сказал Лютер.

При росте в шесть футов три дюйма и весе в двести десять фунтов он был на три дюйма выше Джека и на сорок фунтов тяжелее, а Аркадяна, может быть, превышал дюймов на восемь и фунтов на семьдесят. Хотя он был хорошим напарником и добрым парнем, его гранитная физиономия, казалось, совершенно не обладала подвижностью, необходимой для сотворения улыбки. Глубоко поставленные глаза смотрели строго вперед. Мой взгляд «Малькольм-Икс», называл он это. В форме или без нее, Лютер Брайсон мог смутить кого угодно, от папы римского до карманного воришки.

Сейчас он не использовал свой взгляд, не пытался сконфузить Аркадяна и был с ним совершенно согласен.

— Не я. Я просто говорю, что так это называет трусливая липкозадая толпа. Уличное искусство.

Владелец станции торжественно произнес:

— Они профессора. Воспитанные люди. Доктора искусств и литературы. Их родители дали им образование, роскошь, которая была непозволительной для моих папы и мамы, но все они — тупоумны. Другого слова не найти. Тупоумны, тупоумны, тупоумны! — Его выразительное лицо выдавало разочарование и злость, которые Джек встречал все чаще в этом Городе Ангелов. — Каких дурней производят университеты в наши дни!

Аркадян потрудился, чтобы превратить свою станцию в нечто особенное. На границах его собственности стояли клинообразные кадки из кирпича, в которых росли арекаструмы, азалии, гнущиеся под тяжестью красных бутонов, с переливом в розовый или в пурпурный цвета. Не было ни грязи, ни мусора. Портик над бензоколонками поддерживали кирпичные колонны, и в целом станция имела причудливый колониальный вид.

В любое время года станция казалось неуместной в Лос-Анджелесе. Свежевыкрашенная, чистая, она выделялась на фоне запущенности, в девяностых годах распространившейся по городу, как злокачественная опухоль.

— Ну, пойдемте посмотрим, — сказал Аркадян и кивнул на южную сторону здания.

— У бедняги, должно быть, артерии в мозгу скоро лопнут от всего этого, — ответил Лютер.

— Кто-то должен ему доказать, что нынче не модно тревожиться по такому поводу.

Низкий и угрожающий рокот грома прокатился по раздувшемуся небу.

Поглядев на темные тучи, Лютер заявил:

— Погодники пророчили сегодня дождь.

— Может быть, это был не гром. Может быть, кто-то наконец подорвал мэрию.

— Ты думаешь? Ну, если там было полно политиков, — сказал Лютер, — мы сможем отдохнуть до конца наших дней, отыщем хороший бар, кое-что отпразднуем.

— Идемте же, — позвал их Аркадян. Он подошел к северному краю здания, неподалеку от которого они оставили патрульную машину. — Поглядите на это. Я хочу, чтобы вы увидели мои туалетные комнаты.

— Его туалетные комнаты? — переспросил Лютер.

Джек рассмеялся.

— Черт возьми, ты можешь предложить занятие получше?

— Гораздо безопасней, чем охотиться за скверными парнями, — сказал Лютер и последовал за Аркадяном.