Избранные произведения о духе законов

Карл Великий и первые его преемники опасались, чтобы посылаемые ими в отдаленные провинции правители не стали обнаруживать наклонности к крамоле, они полагали, что встретят более покорности в духовных лицах и потому основали в Германии большое число епископских кафедр и присоединили к ним крупные феоды. Из некоторых хартий можно заключить, что статьи, заключавшие в себе прерогативы этих феодов, не отличались от тех, которыми обыкновенно сопровождались такого рода пожалования, хотя в настоящее время главные духовные лица в Германии и облечены верховною властью. Как бы то ни было, но они служили для императоров как бы аванпостами против саксов. На что не могли рассчитывать императоры со стороны беспечных и нерадивых левдов, того, как им казалось, они должны были достигнуть благодаря ревности и деятельному вниманию епископов, которые не только не могли восстановить против них подчиненные народы, но, напротив, сами нуждались в их защите против этих народов.

ГЛАВА XX Людовик Благочестивый

Август, когда был в Египте, приказал вскрыть гроб Александра. Его спросили, не желает ли он, чтобы вскрыли и гробы Птолемеев, он ответил, что хотел видеть царя, а не мертвецов. Так и в истории второй династии мы ищем Пипина и Карла Великого, мы хотим видеть королей, а не мертвецов.

Государь, который был игрушкой своих страстей и даже жертвой собственных добродетелей, государь, который никогда не сознавал ни своих сил, ни своих слабостей, не умел внушить к себе ни страха, ни любви, который с незначительными пороками сердца соединял всевозможные недостатки ума, — государь этот принял в свои руки те бразды империи, которые держал Карл Великий.

В то время, когда весь мир оплакивает его отца, когда все в изумлении взывают к Карлу и не находят его, — торопясь занять его место, Людовик посылает перед собой своих поверенных с приказанием арестовать тех, кто способствовал непристойному поведению его сестер. Это вызвало ряд кровавых трагедий и было проявлением крайне неблагоразумной поспешности. Он начал мстить за семейные преступления, прежде чем прибыл во дворец, и возбуждать против себя умы, прежде чем сделался господином.

Он приказал выколоть глаза королю Италии Бернару, своему племяннику, который явился к нему с мольбой о прощении и умер несколько дней спустя. Тогда число его врагов увеличилось. Вызванный этим страх побудил его заставить своих братьев постричься в монахи. Следствием было дальнейшее увеличение числа его врагов. Два последних действия вызвали против него особенно сильные упреки, стали говорить, что он нарушил присягу и торжественные обеты, которые дал отцу при своей коронации.

По смерти императрицы Гирменгарды, от которой он имел троих детей, он женился на Юдифи, и от нее у него родился сын. Вслед за тем, соединяя снисходительность старого мужа со слабостями старого короля, он внес в свою семью беспорядок, повлекший за собою падение монархии.

Он беспрестанно менял доли своих детей, а между тем эти разделы каждый раз скреплялись присягой его, его детей и сеньоров. Это значило искушать верность своих подданных, вносить путаницу, сомнения и двусмысленность в их долг повиновения, это значило смешивать различные права государей, да еще в такое время, когда крепости были редки и главнейшим оплотом власти служила верность данному и принятому слову.

Дети императора, стремясь удержать за собой полученное ими по разделу, обращались за содействием к духовенству, причем предоставляли ему неслыханные до тех пор права. Но права эти были лишь благовидным способом, чтобы добиться поручительства церкви в деле, для которого хотели получить ее одобрение. Агобард обращал внимание Людовика Благочестивого на то, что он послал Лотаря в Рим для провозглашения его императором, что он произвел раздел между детьми, испросив на то небесное благословение трехдневным постом и молитвой. Что мог сделать суеверный государь, против которого выступило само суеверие? Понятно, какой удар был нанесен верховной власти, один раз — заключением этого государя в темницу, другой — его публичным покаянием. Хотели унизить короля — и унизили королевский сан.

С первого взгляда трудно понять, каким образом государь, обладавший многими хорошими качествами, не чуждый просвещения, по природе своей любивший добро, короче — сын Карла Великого, мог иметь врагов столь многочисленных, столь неистовых и непримиримых, столь страстных в своем желании оскорбить его, наглых в стремлении его унизить и решительных в намерении его погубить, и эти враги два раза погубили бы его безвозвратно, если б его дети, в действительности более честные, чем они, могли следовать какому-либо плану и прийти к какому-либо соглашению.

ГЛАВА XXI Продолжение той же темы