Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Как это понимать? Кажется или точно?

— Точно.

— Ну, раз к восьми — точно, значит, ровно в восемь и надо начинать. Сколько бы к этому часу ни собралось гостей, двое ли, двадцать, все равно. Представители администрации Шарын-Гола в моем лице присутствуют, и достаточно! Надо научить опаздывающих уважать других.

Она снова вернулась на кухню. В это время пришел Сурэн. Он действительно, прежде чем идти сюда, заходил домой. Жаргал, который до прихода Сурэна сидел в углу и не проронил ни слова, сразу оживился.

— Явился, значит! Сначала убежал куда-то, а сейчас явился!

— На обратном пути я встретил инженера Цагандая. «Получается, — говорю я ему, — что мы не сможем отметить встречу Нового года». А он в ответ: «Обязательно сможете. Иди сейчас прямо к ребятам. Скажи им: можно встретить Новый год!» Но я думаю, он что-то путает. Плана ведь у нас нет... — сказал Сурэн и замолчал.

Дашма слышала Сурэна краем уха. Заинтересовавшись, кто всё это говорит, она снова прибежала из кухни.

— Кто пришел? — спросила она. Однако никто ей не ответил. И она снова исчезла.

VII

Полчаса они совещались. Говорили шепотом, чтобы Дашма не услышала. Дамдин старался уговорить ребят принять его предложение об «авансе». Однако никто его не поддержал. Особенно резко возражал Довчин.

— Мы предпочитаем, — говорил он, — полный расчет и тебе советуем не надеяться на авансы, а получать, так сказать, получку сполна в конце месяца по итогам работы.

— В таком случае, Батчулун, я пошел, — заявил Дамдин.

— Куда это?

— За отцом. Он ведь ждет, когда я за ним приду.

— Этого только не хватает!

— Хватает не хватает, а скоро восемь часов. Если я не приду — он рассердится.

— Подумаешь — рассердится! У нас, кажется, есть неприятности покрупнее.

— Конечно! Но обижать старика ни к чему! Меня он за это, конечно, не отшлепает, но обидится наверняка.

И Дамдин, накинув пальто, выскочил на улицу.

— А что, если нам представить все это как встречу отца Дамдина? — сказал вдруг Дорж. — Праздник в его честь! Что в этом плохого? У всех есть родители. К одному из нас приехал отец, значит, это радость для всех. Что скажете?

— Дело не в этом, ребята, — немного подумав, ответил Батчулун. — Радоваться приезду отца Дамдина хорошо, но дело в том, что мы своих обязательств не выполнили, слова своего не сдержали, а уже устраиваем новогодний вечер. Что будут говорить об этом в комитете? Что скажут приглашенные нами уважаемые люди? Наконец, что расскажет о нас отец Дамдина, когда вернется домой? Разве не стыдно нам будет, когда земляки узнают, как мы работаем? Вот в чем суть.

Из кухни снова появилась Дашма.

— Ты тут, оказывается, целую речь произнес. Что, уже началось празднество?

— Да, Бутчулун прав, нам только недоставало, чтобы Дамдин своего отца привел, — не выдержал Сурэн.

 

Когда Дамдин прибежал домой, его отец сидел за столом, накинув на плечи праздничный дэл, и курил трубку.

— Наконец-то ты пришел, — обрадовался он. — Неудобно будет, если мы опоздаем. — Он посмотрел на часы. Ему вдруг показалось, что они остановились. Удивленный, он поднес их к уху, прислушался — нет, идут. — Не было случая, чтобы мои часы остановились... Ну, что ж, пора идти.

Сделав еще несколько затяжек, отец вдруг загадочно улыбнулся.

«Как ему сказать о наших неприятностях?» — с тоской подумал Дамдин.

— Все в порядке, папа! Мы отметим Новый год, как договорились. Гостей наприглашали — как же можно не отмечать?

— Иногда можно! Ничего страшного! Даже, наоборот, хорошо может быть... Помнишь Гангасурэна, того, что перевели в учетчики, когда ты уезжал сюда?

— Помню, вы говорили, что его могут перевести.

— И перевели. Скандал в ту осень большой был.

— Какой скандал?

— Был Гангасурэн звеньевым в сенокосной бригаде. Так вот, когда его звено вроде бы на неделю раньше срока закончило покос, они решили отметить это событие. Сегодня, мол, погуляем, а завтра разъедемся по домам. Звеньевой хлопотал и шумел больше всех: айрак-де им нужен, барана зарезать надо, люди, мол, сколько ночей не досыпали, пусть хоть денек отдохнут, погуляют. Ну, ладно, все они устроили. Хорошо выпили, закусили, а тут в разгар танцев нагрянул к ним председатель объединения и давай еще раз как следует подсчитывать, сколько они там накосили. Оказалось, что план они не выполнили. Учинил им председатель разнос: праздник закрыл. Позору было — не оберешься. А ведь они сделали это без злого умысла. Никого обманывать не собирались, просто плохо посчитали: однажды дневную выработку записали дважды. Ну, а Гангасурэна чуть ли не исключили из ревсомола за это.

Всякую работу надо доводить до конца, — после минутного молчания продолжал отец. — Подводить итоги надо точно и аккуратно. Вообще в любом деле надо быть аккуратным и обстоятельным. А ты очень легкомысленный человек. Мы с матерью тебе об этом много раз говорили. По сравнению с тобой Гангасурэн — воплощение серьезности. И то, видишь, как ошибся.

— Что же теперь делать, папа?

— Как что делать? Вести меня на вашу новогоднюю встречу, не так ли? — Отец поднялся и надел дэл.

— Ну, что ж, пошли.