Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Да на что мне жизнь? Буду драться с ними насмерть!

Женщина всплеснула руками.

— Не дело ты задумала! Яйцом хочешь камень разбить? Случись с тобой беда, что будет с детишками? — Женщина помолчала и опять потянула ее за рукав. — А не вернуться ли тебе в родную деревню? Там ты родилась, выросла, все же легче устроиться!

Жена Ши Цина тоскливо ответила:

— В деревне у нас ни клочка земли. Иначе зачем бы мы здесь торчали?

— А родни нет?

— Вот уж десять лет с лишним никого не видала. Кто знает, живы они, нет ли. А если и живы? Вернешься, как нищая, за подаянием, они и смотреть на тебя не станут!

— Хоть обижать не будут, пакостей делать!

— Вот вы, тетушка, скажите, разве я смогу прокормить детей? Оставлю их без присмотра, буду батрачить, а пять ртов мне все равно не прокормить!

Та только тяжело вздохнула.

«Не уйду я с этой земли!» — твердо решила жена Ши Цина, когда женщина ушла. Она с теплым чувством смотрела на огород, где зеленели ее овощи, и душу ее постепенно обволакивала нежность. «Еще немного, и он спасет нас всех». Но тут ей снова пришла в голову страшная мысль: «А если они не отступятся и задумают погубить меня и детей?.. Ну что ж, умрем на этой земле... Сколько радости она принесла за эти годы!.. Пусть она, кормилица, и примет нас!»

На душе стало спокойно, но тоскливо.

Каждый день жена Ши Цина обгоревшим кувшином таскала на огород воду и поливала овощи. Ночью она спала с детьми под мандариновым деревом. О хижине теперь можно было только мечтать! Цыплят негде было держать, и их одного за другим перетаскали ласки и дикие кошки. Остались у нее только две собаки. Скоро ребятишки простудились, стали кашлять, а у самого маленького начался сильный жар, и он не брал грудь. Женщина была в отчаянии, не знала, как пережить эти тяжелые дни. Она часто обращалась с молитвами к бодисатве, умоляла его сотворить чудо, чтобы овощи, которые она посадила, созрели за одну ночь и на следующий день, продав их, она выручила бы много денег. Тогда она купила бы топор, пилу, серп, нарубила бы бамбук, нарезала бы тростник и соорудила на первое время хотя бы шалаш...

Однажды ночью ее опять разбудил отчаянный лай собак. Она мигом вскочила, схватила лежавший поблизости камень и приготовилась к обороне. Время шло, но никто не появлялся, собаки лаяли где-то возле огорода. «Может быть, кто-нибудь ворует овощи. Но ведь они еще не созрели! Должно быть, с горы спустились хищные звери!»

Она судорожно сжимала камень, подбадривала себя, охраняя пятерых крепко спавших ребятишек. Но на огород идти она не отважилась.

Постепенно собаки утихли, в ущелье снова воцарилась тишина. На черном небе тускло мерцали бесчисленные мертвенно-бледные звезды. Жена Ши Цина не спала, она боялась, как бы детей не утащили в темноте дикие звери. Эх, если бы был рядом Ши Цин! Знай она, куда его увели, она вместе с детьми пошла бы к нему хоть на край света, вместо того чтобы сидеть в этом ужасном месте.

На рассвете она побежала на огород. По следам можно было узнать, люди приходили или звери. Еще издалека она увидела, что все растения вырваны из земли и разбросаны по всему огороду. Отчаянию ее не было предела, словно она увидела своих детей мертвыми. Рухнула единственная надежда спасти семью от голода. Негодование душило ее. Конечно же, этих злодеев подослал господин У, и она, недолго думая, помчалась прямо к его дому, выкрикивая на ходу проклятья. В конце ущелья путь ей преградил неизвестно когда и кем поставленный частокол с калиткой. С одной стороны он примыкал к речке, с другой — к скале. Калитка была наглухо закрыта. Она с силой налегла на нее, но дверь не открывалась. Попытка перелезть через высокий частокол не увенчалась успехом. Тогда она схватила камень и стала им колотить в дверь. Вскоре прибежал какой-то парень и заорал:

— Ты что делаешь?! Зачем ломаешь калитку? Она перестала стучать и потребовала:

— Открой сейчас же, я хочу видеть господина У!

Парень подбоченился и, надменно глядя в сторону, грубо спросил:

— А зачем он тебе?

Это привело ее в ярость.

— Еще спрашиваешь? Хорошенькие дела он натворил! Повыдергал все мои овощи, поджег дом! Пусть мне за все ответит! — И она снова принялась колотить камнем в калитку, громко крича: — Открой, открой!

— Взбесилась, что ли, стерва! — рявкнул парень. — Еще раз стукнешь — пристрелю! — И он схватил пистолет, висевший на поясе. — А ну, скажи, — заорал он, — видела ты своими глазами, как он выдергивал твои овощи и поджигал твой дом?

Она испугалась. Перестала стучать. Но, увидев, что стрелять он не собирается, набралась храбрости и опять закричала:

— Кто же тут еще может распоряжаться, кроме него! Один он такой вредный, такой бессовестный!

— Ну ты, полегче! — понизив голос, пригрозил парень. — Услышит — в тюрьму упечет!

— Пусть хоть голову отрубит — не боюсь, а тюрьмы и подавно! — Она опять принялась колотить камнем в калитку. — Открой лучше, не то дверь вышибу!

Парень опять направил на нее пистолет:

— Убью!

Она выпятила грудь и исступленно крикнула:

— На, стреляй, стреляй!

Тот опустил пистолет и презрительно усмехнулся:

— Стану я руки пачкать, как же!