Избранные произведения. Том 1

Глаза лукавы и приветливы,
И щеки под платком белы,
И в белом вся. Но оком сметливым
Я вижу дочь любимой мглы.

Ведь полногуба ты. И ведомо,

Как будешь цельно приникать,
Под молодецкою победою
Задумываться и вздымать.

Ведь грудь твоя блястую скована,

Как будто на войну летит,
И, знамо, ждет, кому даровано
Серебряный отринуть щит.

Ведь с малых лет блаженной ликвою

Твоя душа опалена,
И под застенчивой улыбкою
Ты богу ярому верна.

Мне речь твоя, протяжно-томная,

И непонятна и нова,
Как будто звуки все любовные
И ласковые все слова.

Моя, моя, в веках стремительных,

Ты, облеченная во свет!
В очах хранящая томительных
Первоначальной тьмы завет:

Окутываясь мглой пречистою,

Живого мира колыбель
Качай, кружи, стреми неистово,
В родимый возвращаясь хмель!

<1912>

Черница

Опять мне снился этот город,
И башенки, и купола.
И был безудержно я молод,
А ты такой, как есть, была.

С косой, раскинутой, как ночи

Раскинуто вверху крыло,
Что даже звездам вечным очи
Закрыть бы тьмой своей могло.

С руками лебединой шеи

Белей, нежнее и стройней,
И с поступью летуньи-феи
Или заоблачных теней.

Я под окном печальной кельи

В улыбке огневой стоял
И страсти первое похмелье,
Как первый поцелуй, вдыхал.

Вставало солнце, и деревья

Дрожали вешнею листвой,
А сила солнечная, девья,
Все узывала в трепет свой.

Уж ты не раз мне прошептала:

«Прощай, нежданный! Уходи», —
И строгою такою стала,
Как у иконы на груди,

Когда в молитве жемчуг ризы

Лобзаешь с детской верой ты,
А голубь ласковый и сизый
Благословляет с высоты.

Но локон длинный, локон темный,

Спускающийся из окна,
Я целовал — и чаше томной,
Вину весны, не ведал дна.

Уж соловьи встречали утро,

И пели снова купола,
А ты с улыбкой тайномудрой
И не пускала, и гнала…

Я просыпался — ночь, лампада,

Тоска последнего письма:
«Я ухожу — прощай, не надо! —
Пока могу уйти сама».

<1912>

Шарманщица

Я итальянка… Не забыла я
Отчизну теплую свою.
Поет шарманка заунывная,
И я без устали пою.

Криклив мой голос, и надорван он,

А в песне жалкая мольба,
Как будто жадным черным вороном
Моя заклевана судьба.

Желт'o лицо, и веки тянутся

Печальные глаза закрыть.
Ведь если с родиной расстанутся,
Не могут люди долго жить.

С собой дочурку загорелую

Плясать под пенье привезла.
Зима своей метелью белою
Без жалости ее смела.

Да и сама я дни унылые

Докоротаю как-нибудь,
И лишней взгорбится могилою
Чужой земли немая грудь.

<1912>

Гадальщица