Избранные произведения. Том 1

Недвижна древняя стена
Твердыни мудрости, Софии,
Пять куполов на рамена
Свои воздвигнула она
По воле вечевой стихии.

И вся бела. Как снег чиста.

Лишь над Корс'yнскими вратами
Спокойный Спас сомкнул уста —
Чернеют выпукло врата
И ангелами и зверями.

Кругом горели города

И дым несчастий подымался.
Но, величава и горда,
София стала навсегда:
Народ с ней тайно побратался.

2. Монах

Идет монах пузатый,
Сверкая булавой.
А Волхов, дед лохматый,
Качает головой:
«Куда, монах пузатый,
Идешь ты с булавой?

Иль сжег опять татарин

Твой теплый монастырь?
Иль ты, от скуки хмарен,
Бывалый богатырь,
Обапол пивоварен
Пройтись пошел в пустырь?

Ты в длинной белой рясе,

В веригах, босиком.
Тобой себя украсит
Любой купецкий дом.
А в буйном лоботрясе
Ты будишь грусть тайком.

Смотрю я, старый Волхов,

Качаю головой.
Скучаю втихомолку
О дали вековой…
А все же ты без толку
Тут бродишь с булавой!»

3. Волхов

По берегам седой реки,
Не замерзающей зимою,
Лежат болота-старики
Под белой, доброй пеленою.

А за версту или за две —

Неугасающие свечи —
Монастыри на синеве
Горят, поставленные вечем.

Где топь легла, там город был

С далекими окрест Концами.
И тот же Волхов мимо плыл
С такими ж вольными речами.

Давно уж задремала жизнь,

И сгнили терема в болоте,
И слышится: «Аминь, аминь»
В тоскующей ее дремоте.

Позванивать колоколам

С былою силой надо ль ныне?
Замшенный Кремль, Софийский храм
Стоят далеко, как в пустыне.

И в Ярославовых рядах

Старуха толстая, как в сказке,
Разложит сласти на лотках
И дремлет, дремлет без опаски.

Но беляки седой реки,

Не обмерзающей зимою,
Как вечевые старики,
Шумят отвагою немою.

<1911>

Литва