Избранные произведения. Том 2

— Вы запомнили? Он самый.

— Я очень рад, я рад всякому гостю.

— Вероятно, он придет с одной курсисткой. Я ее тоже просил прийти.

— Отлично, отлично. Моих друзей придет только двое. Один восьмидесятник, человек в отставке, очень колоритный, и доктор, хирург больницы для бедных. Он ежедневно делает несколько операций и потому хорошо разбирается во всем человеческом. Значит, будет трое стариков, и трое юных, и девушка как вечный венец всего.

— Вот видите! — ликуя, воскликнул Виктор. — Вы сами говорите, что девушка вечный венец всего. А это идея, близкая трубадурам и нашему Бликову. Я уверен, вы его полюбите, как только прочтете.

— Я прочту, я прочту, — с доброй улыбкой сказал Адам.

В это время на лестнице, у его двери, стояли Гоби и Ирина.

Гоби держал ее за руку, не давая позвонить. Отчетливым шепотом он говорил:

— Мы сейчас попадем в компанию идиотов. Я нарочно веду вас сюда, чтобы вы почувствовали мою силу и мою ценность. Вы увидите, как редки такие люди, как я, вы поймете меня и оцените. И тогда вы будете моей. Вы будете моей. Это не мной и не вами решено, это решено неумолимой логикой вещей. Вы моя, потому что больше никого нет вокруг. Я считаю сегодняшний вечер решительным. Теперь звоните.

Он выпустил ее руку.

Ирина чувствовала себя как в сети паука. Ее нежное, розовое чувство к Гоби исчезало всякий раз, как он приступал к ней с ясно выраженными, механически мучительными требованиями. Ей хотелось счастья неуловимого, только подозреваемого, ей бессознательно хотелось насладиться утренними сумерками любви, побыть в томлении, в предчувствии, пугаясь молний страсти и, опаленной ими, войти, — а может быть, и не войти в самое любовь.

Гоби не допускал никаких сумерек. Он мучил девушку логикой, он тащил ее на бесстыдный белый день, было коротко и ясно все, чего ему хотелось от нее. Не раз, напуганная им, Ирина решала никогда больше не приходить к нему. Но, побыв несколько дней сама с собой, она забывала всю его голую грубость, и опять в ней вырастали алые цветы и тянулись туда, где ждала их смерть, — к Гоби. Ирина опять шла к нему. И уж начинала разъедать ее мозг, требовавший цельного, чистого счастья, привычка искать в ощущениях счастья тонкой нити страдания. А как только появилась эта привычка, ее уж ничто не разлучало с Гоби.

Но привычка только еще начиналась, и, стоя перед дверью Адама, Ирина смутно ждала избавления, полна была странного трепета. Ведь если за этой дверью действительно компания идиотов, как говорит Гоби, тогда конец ее девичьей воле.

Дрогнувшей рукой она позвонила.

Отворил Михаил.

Это было доброй вестью Ирине.

К Михаилу было у нее хорошее чувство, а тут еще улыбался он как-то особенно, обещающе.

— Входите, входите! Как хорошо, что вы пришли. Я сейчас только говорил Адаму Федоровичу, что вы придете. Он очень рад.

После размеренного шепота Гоби теплым и родным показался Ирине голос Михаила.

И звериные морды, окружившие ее в передней, дружественно смотрели на нее своими стеклянными глазами.

— Я говорил! — ироническим жестом показывая на «зверей», сказал Гоби. — Это еще цветочки, увидим, наверное, и не то.

Ирина укоризненно посмотрела на него.

Вошел Адам.

Лицо у него было такое, какое должно быть, как казалось Ирине, у человека, живущего со зверьми.

Она сделала к нему шаг навстречу и протянула руку:

— Как я рада, что я пришла к вам. Это ничего, что мы не знакомы, правда?

— На земле все знакомы, даже родня, — полушутя ответил Адам, — только мы забываем про это.

— Все-таки позвольте представиться: Гоби, — сухо откланялся Гоби.

— Рад и вам, — сказал Адам, вглядываясь в гостя, — прошу в комнаты.

Гоби уверенно прошел вперед, за ним Ирина с Адамом, сзади всех Михаил. Его радости не было конца, что так хорошо все познакомились. Он немного боялся за первую встречу Адама с Гоби.

Виктор, изящно округляя руку, представился Гоби и Ирине. Его уши и шея покраснели при этом.

— Сядем прямо за стол, там вино и яблоки, — приглашал Адам.

— И кактусы, — сказал Гоби Ирине.

— Да, и мои друзья кактусы, — ответил, услышав его, Адам, — они потеснились сегодня, чтоб дать нам место.

Он усадил Ирину между собой и Виктором. Михаил и Гоби сели напротив. Блаженно алое кьянти засияло в стаканах.

— Я поднимаю, — сказал Адам, — свой стакан за девушку среди нас и, в лице ее, — за всех девушек нашей зеленой земли.

— За вечную женственность! — крикнул Виктор.

— Как хорошо у вас! — воскликнула Ирина. — Мне еще нигде не было так уютно.

— Теперь вы возьмите банан.

Виктор и Михаил стали отламывать бананы. Гнездо захрустело. Сверкнули легко отпадающие звенья шелухи, и обнажилось нежное тело плода.

Адам ежеминутно вставал из-за стола, угощая и подливая вина.

— Вы видите, какой он удивительный, какой хороший, — убеждал Михаил Гоби.

— Заурядный чудак, — отвечал Гоби, — а вино хорошее, настоящее.

— У него все настоящее.