Избранные произведения. Том 2

Что в его вычислениях случайного, что научного, выяснить можно будет после издания его книги «Доски судьбы». Дело в том, что очень многие числа можно разложить на степени троек и двоек, и всегда можно найти подходящую под такие числа пару событий. Характерно, что поэт, который имел большие данные для того, чтобы зарисовать свою эпоху в художественных образах, все свои силы отдал математике гадания. Конечно, в его замыслах охватить весь исторический процесс, в его мечтах о всечеловеческом языке чувствуется искаженное отражение нашей великой эпохи. История действительно движется цифрами, но не теми отвлеченными цифрами, о которых думал Хлебников, а конкретными цифрами экономических отношений. Хлебников — утопист, оторванный от жизни, но все же рожденный этой самой жизнью. Облик его раздвоен. С одной стороны, он материалист, математик — и в этом он выше нашей интеллигенции, до сих пор настроенной мистически; но с другой стороны, он — средневековый искатель философского камня, алхимик слова и цифры — и в этом он ниже своей среды. Потому-то и трудно принять его раннюю смерть, что, быть может, в процессе развития природный ум и талант вывели бы его на прямую дорогу художественного творчества, в полный уровень со своей эпохой.

1922

Комментарии

ПРИНЯТОЕ СОКРАЩЕНИЕ:

ЦГАЛИ— Центральный Государственный архив литературы и искусства, Москва.

Проза Городецкого известна меньше, чем его поэзия. Но это не значит, что она представляет лишь историко-литературный интерес. Судьбы книг складываются по-разному.

До революции Городецкий выпустил несколько прозаических сборников — «Кладбище страстей», «Старые гнезда», «На земле» и другие. В них вошли повести и рассказы, посвященные жизни старой деревни. Хорошо зная русскую деревню, Городецкий пытается вскрыть противоречия, нараставшие в ней в годы, предшествовавшие революции, его проза психологична, точна, автор умеет передать подлинную атмосферу русской деревенской жизни, не идеализируя и не принижая ее. Конечно, дореволюционные рассказы и повести Городецкого не открывают новых тем и проблем, он пишет вещи весьма традиционные, но, обладая несомненной литературной культурой и вкусом, умеет найти свой акцент, свою ноту. Не случайно, рецензируя восьмой выпуск альманаха «Шиповник» (1909), А. Архипов писал в «Новом журнале для всех» (№ 6, 1909, с. 131): «Лучшим рассказом можно считать небольшую вещь Сергея Городецкого — «Кроты»: простой замысел, при мастерском исполнении и своеобразном стиле оставляет самое благоприятное впечатление».

Как и многих русских писателей, Городецкого волновала тема разложения, разорения русского дворянства. В повести «Сутуловское гнездовье», пожалуй, лучшей из написанных в дореволюционный период, Городецкий погружает читателя в мир дворянской семьи, стоящей на грани краха.

И все же, несмотря на явственное стремление Городецкого к психологической прозе, его повести и рассказы сохраняют «отчетливый звук» документальности, очерковости. Причину этого следует искать в типе таланта автора. Жадно познающий жизнь, всегда готовый мгновенно откликнуться — в стихах ли, статьях, даже в рисунках, на происходившие события, — Городецкий переносил живое дыхание жизни и на страницы своей художественной прозы. Без сомнения, поспешность не раз вредила ему, как художнику-психологу; об этом писали многие современные Городецкому критики, но для читателей более поздних поколений именно жизненность, точность деталей, поэтичность языка составляют основную ценность его прозы.

Главные свои прозаические произведения Городецкий создал после Октябрьской революции. Среди них выделяются повесть «Черная шаль» о судьбе работницы стекольной фабрики в Венеции, городе, который прекрасно знал и любил поэт, а также романы «Алый смерч» и «Сады Семирамиды».

Оба романа должны были составить большое художественное произведение — «Ванский эпос» о событиях на Кавказском фронте первой мировой войны, в Западной Армении и Персии. В автобиографическом очерке «Мой путь» Городецкий отмечал: «Я написал книгу «Ангел Армении» (Тифлис, 1917) и уже много лет пишу роман «Сады Семирамиды» о гибели населения Турецкой Армении и о крушении националистических надежд тогдашних вождей этого многострадального народа, воскрешенного только при Советской власти» [26].

Этим романом по первоначальному замыслу автора должна была открываться трилогия Но была завершена лишь первая часть романа; она опубликована уже после смерти Городецкого, в журнале «Литературная Армения» (1971, № 3, 4). Через два года роман вышел в Польше, а в 1974 году вошел в книгу: Городецкий С. Об Армении и армянской культуре (Ереван).