Избранные произведения. Том 2

С улицы сад был огорожен дощатым забором, с боков – ржавыми полосами жести в пробоинах после штамповки. В глубине сада стояли две яблони в цвету. Матвей Яковлевич растроганно смотрел на них сквозь решётку. Взгляд его становился всё задумчивее, правой рукой он машинально покручивал седой ус. «Яблони – пусть по ошибке – цветут вот всё же второй раз, а человек… – И слегка усмехнулся и покачал головой. – Так, так, бунтуешь, не хочется стареть, дружище… Бунтуешь против старости… За плечами груз шести с половиной десятков, а душа всё ещё полна мечтаний… всё ещё шалая».

Сзади раздался чей-то шутливый голос:

– Матвей Яковлевич, иль приноравливаешься, как бы нарвать цветов для Ольги Александровны?

Погорельцев оглянулся. Перед ним в сером костюме стоял старший сын Сулеймана – среднего роста, широкоплечий, смуглолицый молодой человек с иссиня-чёрными густыми волосами. Немного раскосые, как у отца, глаза его посверкивали из-под широких бровей умной, с лукавинкой, улыбкой.

Задумчивое лицо Матвея Яковлевича сразу посветлело.

– О, Иштуган!.. Вернулся!.. – радостно протянул он руку. – Жив-здоров? Когда?

– Только что. Переоделся – и на завод, – отвечал Иштуган Уразметов, крепко пожимая старику руку. – Сами-то не болеете? Ольга Александровна как?

– Не поддаётся пока. – И старик, подмигнув, мотнул головой в сторону сада: – Хотя и не цветёт, как эти яблони, второй раз. Я сегодня ей радость несу, Иштуган.

– Премию получил?

– Ага, премию, – ответил старик многозначительно и, слегка улыбнувшись, расправил указательным пальцем усы. – Только не деньгами…

– Неужели приехал? – спросил Иштуган, мигом разгадав причину радостного волнения старика.

– Да, Иштуган… Говорят, уже приехал. И подумать только… – Но, поймав мягко-усмешливый взгляд Иштугана, Погорельцев осёкся: – Да ты, кажись, и не рад?

– А чего мне радоваться, Матвей Яковлевич? – одним уголком рта улыбнулся Иштуган. – Старый директор гонял по всему Советскому Союзу, а новый, чего доброго, и вовсе за границу пошлёт. С Миронычем хоть ругался, а с родственником и ругаться вроде неудобно.

– Ах, ты вот о чём. – Матвей Яковлевич оглядел Уразметова с головы до ног. – Ругаться, значит, пришла охота. Ну, ну, валяй. – Но, встретившись с холодным взглядом Иштугана, переменил тему – с потомством этого горячки Сулеймана ухо держи востро! И спросил: – А как твои дела? Что хорошего привёз?

Иштуган Уразметов, как и Матвей Яковлевич, был одним из лучших токарей завода, но, кроме того, ещё и изобретателем. О его изобретениях областные и центральные газеты писали ещё в сорок девятом-пятидесятом годах. Тогда же и начал он делиться своим опытом. Вначале встречался с токарями родного завода, родного города. Со временем его стали приглашать в другие города, а постепенно и в другие республики. Всё реже стал показываться он у себя на заводе, проводя большую часть своего времени в командировках.

– Мои дела? – переспросил он, и чуть раскосые глаза его загорелись мрачным огнём. – Плохи мои дела, Яковлич. Очень уж формально привыкли смотреть у нас на обмен опытом, – заговорил он, всё больше вскипая. – А новаторство и формализм, как ни крути, что две бараньи головы – в один котёл никак не лезут!

Погорельцев, привыкший видеть Иштугана всегда весёлым, довольным своей работой, на этот раз прямо-таки не узнавал его.

– Случилось что, Иштуган Сулейманович?

– Было такое дело! – махнул Иштуган рукой. – Рассказывать и то стыдно. Выступаю я недавно на одном заводе, о своих приспособлениях толкую, а мне говорят, что на соседнем заводе всё это давным-давно уже внедрено. Так чего же вы, спрашиваю, у своих соседей не побываете? Пошли бы, изучили и внедряли бы их опыт у себя. Сосед соседу не откажет, говорю… Только, оказывается, когда завод другого ведомства, и соседу отказывают. Заводы, видите ли, должны изучать опыт только тех предприятий, которые входят в их ведомство. Слыхали подобную чушь! Поневоле станешь посылать таких вот бездельников, как я, – одного с этого края света на тот, другого – с того на этот. И что же из этой карусели получается? На Харьковском заводе я только начал распространяться о своём изобретении – встаёт один рабочий и говорит: «Наш Силантьич применил это ещё в прошлой пятилетке, нет ли чего поновее?» Что мне было отвечать ему? На правду кривдой не ответишь! Сам видел этого Силантьича. Старик вроде тебя. «Почему, – говорю, – такой ценный опыт держал под спудом?» – «Я, – говорит, – жду, когда наш директор привезёт его откуда-нибудь со стороны. В прошлом году он специального человека в Ленинград посылал за приспособлением Ивана Кузьмича». А этот самый Иван Кузьмич в их же цеху работает и уже два или три года как придумал точно такое же приспособление. Вот и делись после этого опытом!

Матвей Яковлевич покачал головой.

– Вижу, в самом деле переполнилась чаша твоего терпения, Иштуган. Будь на твоём месте отец, он не так ещё расшумелся бы…