Избранные произведения. Том 3. Между-Мир: Между-Мир. Внутри себя

На станции работали еще два научных сотрудника: младший биохимик по имени Цембес и ботаник Читагонг. Они, конечно, не могли заменить Цинг-Ана, но они ценились Хансеном. Их сняли с проекта, над которым они работали, вручили старательно собранные уцелевшие записи и приказали восстановить результаты, полученные Цинг-Аном. Случайно был найден второй подобный нарост, который и дали Читагонгу и Цембесу на изучение. Во время их работы за ними неусыпно следили вновь вставленные мониторы, регистрирующие все процессы в организме ученых: от сердцебиения до урчания в животе. Оба ученых не проявляли особого энтузиазма по поводу своей работы, особенно если принять во внимание несчастную судьбу предшественника. Однако распоряжения приходили из космической дали от взбешенного человека. И они не могли не подчиниться им.

Нирчауз вернулся к своим обязанностям. Он сидел на контрольном посту и размышлял о каком-то простом куске дерева, из-за которого погиб такой разумный человек, как Цинг-Ан. Такое происходит часто, и это не должно его касаться. Однако Ник не мог не думать о печальном конце своего Друга.

Он вздохнул и заставил себя перевести свой взгляд и переключить внимание на окружающую станцию лесную стену.

Черт возьми, его уже тошнило от зеленого цвета.

— Ой!

6

Борн остановился и посмотрел на людей, следовавших за ним. Тими Логан, держась обеими руками за лиану, прыгала на одной ноге. Борн отпустил виноградный корень, за который держался, и спрыгнул к ней. Она села, придерживая левую ногу. Казалось, женщина больше злилась, чем испытывала боль. Жан Кохома рассматривал что-то, прикрываемое Тими рукой.

— Что случилось?

Женщина улыбнулась Борну. На лбу у нее уже начали выступать капельки пота.

— Я на что-то наступила, — она оглянулась и, указав на рядом растущий цветок, продолжала: — вот, вот на этот цветок… он проколол ботинок и впился в кожу.

Борн увидел цветок, на который указывала Тими. Это было небольшое соцветие шестилепестковых цветов, в центре которых были расположены ярко-оранжевые шипы. Выражение лица Борна резко изменилось. Он достал из-под одежды костяной клинок.

— Но! — Кохома хотел преградить дорогу Борну. Но тот грубо оттолкнул его. Кохома оступился и чуть не упал.

— Ляг, — приказал Борн Тими, и слегка толкнул ее назад. Она упала на спину, потом немного приподнялась, облокотилась на согнутые руки.

— Борн, что ты делаешь? Мне немножко жалит, но…

Борн сбросил ботинок, и Тими опять упала на спину, ударившись головой о дерево. Потом он приподнял ее ногу и поднес к ней нож.

— Подожди, Борн, — в голосе женщины послышалась паника.

Кохома к тому времени уже твердо стоял на ногах и сделал угрожающий шаг по направлению к охотнику.

— Подожди секунду, ты, нахальный пигмей. Объясни…

Но тут прямо над головой Кохомы послышалось рычание, и он посмотрел вверх. Руума-Хум лежал на дереве прямо над ним, держась за ветку всеми шестью лапами. Фуркот выпустил свои острые когти и широко улыбнулся, показав два ряда отличных зубов.

Кохома посмотрел прямо в три глаза фуркота, сжал кулаки и отступил назад.

— Будет немножко больно, — быстро проговорил Борн. Он вонзил нож в ногу, прямо в три красненькие точечки на коже.

Логан взвыла от боли, упала на спину и попыталась освободить ногу. Но Борн крепко держал ее, он приложил губы к кровоточащей ране и начал высасывать кровь, затем сплевывать ее. Логан тихо стонала и дрожала. Украдкой взглянув на Руума-Хума, Кохома подошел, чтобы успокоить ее. Борн осматривал внимательно растительность вокруг и не отвечал на настойчивые вопросы Кохомы. Наконец он нашел то, что было нужно: соцветие цилиндрических цветков. Борн нашел самый старый цветок и срезал его у самого основания. Он был почти с половину его руки. Борн отрезал верхушку цветка, в полом цветке оказалась какая-то прозрачная жидкость. Он залпом выпил ее, фыркнул и срезал еще один цветок. Этот он поднес раненной женщине. Логан вытерла слезы, и вопросительно посмотрела на него.

— Выпей это, — просто сказала Борн.

Тими протянула руку и скривилась от отвращения, почувствовав мягкий стебель. Потом она нерешительно поднесла его к губам и, несмотря на предупреждения Кохомы, выпила половину жидкости. Потом передала остатки Жану Кохоме.

Кохома с недоверием изучал стебель.

— Может быть, он хочет отравить нас.

— Если бы он хотел убить нас, — со вздохом сказала Тими, — он бы мог просто оставить нас на съедение тому крылатому монстру, Жан. Не будь таким дураком. Он не хочет причинить нам зла.

Кохома нерешительно сделал один глоток, но потом допил то, что осталось.

— Твоя ступня… что ты чувствуешь? — спросил Борн.

Логан согнула ногу так, что могла посмотреть на ступню.

Рана была не такой глубокой, как она думала; во всяком случае не такой глубокой, как ей представлялось, когда Борн резал ее. Она уже начала затягиваться. Однако вокруг бесчисленных точек кожа была темно-красной.

— Как будто кто-то всадил в нее нож, — сердито ответила Тими, — Что еще, интересно, можно чувствовать?

— Кроме пореза, ты больше ничего не чувствуешь? — продолжал настойчиво спрашивать Борн.

Логан задумалась.