Избранные произведения. Том 4

Гаухар глубоко вздохнула. Всё же странная штука эта жизнь. В Казани живут сотни тысяч женщин, и лишь к одной из них – к Фаягуль Идрисджановой – Гаухар ревнует мужа, ревнует остро, мучительно. Откуда взялась эта ревность? Ведь у Гаухар, в сущности, нет ни одного реального факта. Так что же, наделена женщина тонким чутьём или излишней мнительностью? Скорее всего – последнее. Теперь ей ясно: за годы жизни она успела глубоко полюбить мужа и ужасно боится потерять его. Сейчас Гаухар хочется заплакать, положить голову на грудь Джагфару и сказать: «Я тебя никому, никому не отдам!»

Она поднялась со стула, направилась в спальню. Поправила сползшее с Джагфара одеяло. Потом и сама улеглась. Прижалась щекой к тёплому плечу мужа, дремотно притихла. А перед тем, как погрузиться в сон, ещё раз подумала: «Ты мой единственный, я тебя никому не отдам».

10

Перед наступлением зимних каникул главной заботой Гаухар было выровнять успеваемость всех учеников. И она добилась многого. Тридцать три школьника учатся хорошо, надо только следить, чтоб не распускались. А вот два мальчика – Дамир и Шаукат – не перестают беспокоить Гаухар. Видно, в прошлом году не обращала на них должного внимания, не замечала отставания, надеясь на будущее: ещё успеют исправиться, ведь до сих пор они без особых затруднений переходили из класса в класс. И вот результаты – с самого начала учебного года оба тянутся в хвосте. Гаухар предупреждала обоих, чаще, чем других, вызывала к доске, беседовала с родителями. Но шли дни, а успехов у ребят что-то не замечалось.

И тогда Гаухар поняла, что на этих ребят не действуют ни уговоры, ни принуждения, с ними надо заниматься по-особому, с каждым в отдельности. Это только на первый взгляд кажется, что у школьников младшего возраста примерно одинаковые недостатки, а на самом деле всё у них индивидуальное. Взять Дамира. Он быстро схватывает объяснения учительницы, но при одном условии: надо, что называется, «стоять над душой», иначе он сейчас же отвлечётся, будет смотреть в окно, наблюдать, что делается на улице, и забудет про уроки. Шаукат по-своему старателен, побаивается учительницу, но туго воспринимает; ему всё объяснишь подробно, прикажешь повторить за тобой слово в слово, а через какую-то минуту всё выветривается у него из головы. Он битый час может смотреть в учебник, читать вслух, а спросишь: «Что прочёл?» – ничего не сможет ответить.

Тут всё надо начинать с другого конца.

Гаухар ещё раз побывала у ребят дома, осторожно поговорила с родителями, попросила помочь ей, как она выразилась, «найти ключ к сердцу ребёнка». Отец Дамира своеобразно понял свою задачу – схватился было за ремень, чтобы тут же «поучить уму-разуму» сына. Но Гаухар решительно удержала его:

– Не бейте мальчика. Он тогда может совсем возненавидеть учёбу. С ним надо по-доброму, ласково. Первое время ежедневно проверяйте, как он выполняет школьные задания. Возможно, он поддался чьему-то дурному влиянию. Выясните, с кем он дружит. И если приятели у него ненадёжные, запретите встречаться с ними. Действуйте обязательно согласованно с матерью. Это очень важно. Требования родителей не должны быть противоречивыми.

Она потом проверила результаты этой своей беседы и с удовлетворением убедилась, что для Дамира родители установили дома строгий, но разумный режим.

С Шаукатом дело обстояло куда сложнее. Тут причина была не в разлагающем влиянии улицы. Мальчик, к счастью, ещё не испорчен, но у него подавлена психика. Он постоянно угнетён. Большую часть времени проводит дома. Возьмёт учебник, сядет за стол и, не раскрывая книгу, смотрит куда-то в угол.

При дальнейшем наблюдении картина выяснилась совсем безрадостная. Гаухар и раньше знала, что Шаукат растёт без отца. А мать по-прежнему не уделяла ему внимания, вечера часто проводила со случайными знакомыми и домой возвращалась поздно. И сын рос «сам по себе», как растёт трава в поле. Когда соседи, а потом и Гаухар пытались спросить женщину, знает ли Шаукат отца, она раздражённо отвечала: «Не терзайте мне сердце! Что вам за дело до меня и моего сына?!» Между тем мальчик часто прихварывал и почти всегда был без присмотра. Иногда соседи помогали ему, чем могли. А матери, казалось, ни до чего не было дела.

Когда Гаухар начала заходить к ним, мать первое время недружелюбно косилась на неё, потом делала вид, что не замечает незваную гостью. В хорошую погоду Гаухар звала мальчика на улицу, чтобы на свободе поговорить, как-то пробудить в нём живость, – мать кричала на сына:

– Чего так долго копаешься? Раз учительница пришла за тобой, собирайся скорее. Ей ведь платят деньги за тебя.