Избранные произведения. Том 4. Приговорённый

— Нет, это не одно и тоже, — он нахмурился, сосредоточенно, напряженно соображая. Сумасшедшая идея! — Они совершенно разные.

Один из врачей подполз поближе. Многочисленные линзы сфокусировались на тихо мерцающем маяке.

— Можно я посмотрю на него поближе?

— Хорошо, но будьте с ним очень осторожны.

— Мы осторожны во веем, — последовал слегка оскорбленный ответ.

Они ему поверили. Он мог ответить им только тем же, даже если это касалось последнего связующего звена с человеком, возможно, спасшегося после катастрофы на станции. Конечно, они будут чрезвычайно осторожны. Большим и указательным пальцами он вытащил прибор из его асептической оболочки в запястье и передал любознательному инопланетянину. Врачи столпились вокруг странного артефакта. Специфические суставы и конечности бережно — бережно знакомились с ним.

— Интересный вкус, — пробормотал первый врач.

— Майориан, янкот, серириджиа, — добавил второй.

— А как внутреннее строение?

Эвана передернуло, когда они вскрыли заднюю крышку ячейки, но он сдержался и не стал вмешиваться.

— Потрясающе. Видите вот здесь? — заметил третий. — Отличается, но не сложнее.

— Назначение четко выявляется в строении, — прокомментировал первый.

Наконец, они отдали его обратно Эвану.

— Я полагаю, — торжественно объявил первый врач, — что мы можем его скопировать и приспособить к нашим телам.

Эван вставил его в запястье и ласково улыбнулся.

— Мне не хочется принижать ваши способности, но не думаю, что вам это удастся. Этот маяк — продукт высокоразвитой современной технологии. Его не выращивают, как цветок.

— Разумеется не весь орган. Нас интересует только его сердце.

— Даже оно. Здесь используется литий. А со свободным чистым литием обращаться не просто, с ним нельзя работать на воздухе. Он слишком реакциеспособен.

— О чем это он говорит? — пробормотал второй врач.

— По-моему он имеет в виду бекванел, — ответил третий.

— А-а. И всего-то?

Четверо врачей стали совещаться. Затем последовало обсуждение с участием библиотек. Двое из врачей исчезли с тем, чтобы вернуться спустя немного времени, приведя с собой двух процессоров. Место собрания закипело от бурной деятельности. На какое-то время об Эване забыли.

— Что они делают?

— По-моему, пытаются построить маленькое сердечко вроде того, которое у тебя в запястье, — сообщил Эже.

— Я этого боялся. Я не хотел пробуждать ложных надежд. Я надеялся, что ваши сердца удастся видоизменить, чтобы они накапливали некоторый запас энергии. Нельзя же просто добавить в ваши тела еще один орган, даже если его точно скопировать, без использования сложных контролируемых микропроцессорами машин.

Эже простодушно уставился на него:

— А почему нельзя?

— Ну… потому что.

— Я не врач и не библиотека, но это объяснение не кажется мне резонным. Ты не должен недооценивать искусство наших врачей. Они могут воссоздать любую часть тела. Конечно, за исключением разума. Нельзя восстановить память.

— Я не думаю, что вы сумеете работать с чистым свободным литием, но кажется в этом вам придется убедиться самим. — Он подумал, что когда дело дойдет до последнего разочарования, ему бы не хотелось быть этому свидетелем.

Он поднялся. Остальные не обращали на него внимания.

— Я хочу посмотреть на остальную Ассоциативу в работе. Мне еще много надо узнать о ней.

— Поистине, — несколько двусмысленно согласился Эже.

Остаток дня Эван провел, наблюдая, как обитатели сообщества занимаются повседневными делами, подивился сноровке сборщиков, обменялся взглядами с большеглазыми сканерами-собирателями, поболтал с разведчиками. День уже почти кончился, когда они с Эже вернулись в место собрания. Он сел и почти не обратил внимания, когда к нему сам подключился наружный говорун.

— Видите ли, — как можно деликатнее, заметил он, — есть некоторые вещества, с которыми не управиться руками; или даже любой другой конечностью.

Первый врач ответил извиняющимся тоном.

— Вообще-то, мы уже поместили новые выращенные органы в наши тела и библиотеки. Теперь мы будем работать над воинами.

Эван нахмурился.

— Новые органы?

— Подобные тому органу-накопителю, который ты нам показал. Очень хитроумно устроено. Нам пришлось внести некоторые изменения, например, мы не любим использовать в таком количестве металлы. От этого чешешься.

— Послушайте, батареи нельзя выращивать, как пшеницу, они должны быть…

— Да, мы их так и назовем, — не обращая внимания на своего растерянного гостя, врачи быстро обменялись потоком информации. Второй посмотрел на него.

— Хотите сами увидеть?

Эван ничего не ответил, и врачи истолковали его молчание, как согласие.

Снаружи места встречи стояла в ожидании очередь воинов. Каждый входил и ложился перед врачами. Через минуту он оказывался неподвижным и застывшим, хотя Эван не мог определить была ли эта кома самопроизвольной или результатом какого-то врачебного воздействия.