Избранные произведения. Том 6

— Я тоже искала решение «К-свободы»… и нашла. — Последние слова Настя произнесла почти беззвучно, и Ратибор уловил ее состояние — боль — не душевную — физическую, и слабость: девушка с трудом держала себя в сознании.

— А вот и третий, — сказал Свиридов, мотнув головой на виом, показывающий купол метро: из камеры вышел Егор Малыгин, мгновение постоял, сосредоточенно глядя прямо в зрачок видеокамеры, и исчез из поля зрения. Через несколько секунд он возник в проеме двери за спиной Ратибора, хотя тот и успел передать ему пси–фразу о ловушке.

Настя вдруг рванулась в руках серых монстров, так что ей удалось вырвать одну руку, но второй нечеловек без размаха опустил ей на голову свой огромный кулак. Словно бомба взорвалась в голове Ратибора, — мостик пси–связи донес ему боль удара, пережитую девушкой, — освободила резервы и превратила его в неистовую и беспощадную машину для уничтожения. Время для него словно остановилось, подчиненное реакциям, недоступным никому из людей. Пожалуй, он и сам не знал еще всех своих освободившихся возможностей, пробудившихся от долгого сна в результате стрессового путешествия по Конструктору.

Двое «серых», державших его за руки, с огромной силой столкнулись лбами и полетели на пол. Освободившийся Ратибор в прыжке преодолел три метра и с жестокой точностью ударил ногой «серого» в правую часть грудной клетки, где находился его мозг. Над ухом прошелестел горячий ветер — это выстрелил Мэтьюз Купер, но второй раз выстрелить не успел, вмешался Егор, «размазанный» от скорости в штриховой силуэт: реакция у «шамана» не намного уступала в скорости реакции Ратибора. Но их было двое, и оба оказались без оружия, а К-мигранты и их серые подручные были вооружены «универсалами», и борьба не могла продолжаться долго. Сначала Свиридов, защищаясь, зацепил разрядом Ратибора, потом кто–то из «серых», вдребезги разнеся второе кресло, попал в Малыгина. И в этот момент в помещении появилось еще два действующих лица — Герман Лабовиц, вооруженный инфразвуковым разрядником, и Габриэль Грехов.

— Стоять! — раздался страшный, гулкий и хриплый, с металлическими обертонами, нечеловеческий голос Грехова.

Последовала пауза, в течение которой Лабовиц четырьмя импульсами хладнокровно уложил всех «серых людей», затем опомнившийся Свиридов дернул ствол «универсала» в сторону Лабовица, а Купер направил свой в сторону Грехова, и снова Габриэль опередил их.

Ратибор едва не потерял сознание от мощного шокового пси–удара, вернее, от «боковых лепестков» направленной пси–волны, и едва не оглох от клокочущего, жуткого возгласа:

— В глаза!

Оба К-мигранта замерли, как завороженные, глядя на проконсула.

— Спать!

Свиридов опустил пистолет, отступил назад и мягко повалился навзничь. Рука Мэтьюза Купера задрожала, дрожь перешла на другую руку, на голову, на ноги, на все тело, словно К-мигрант превратился в резонансную систему, кожа на лице и на руках его стала совсем голубой и прозрачной, так что стал виден рисунок вен и мышцы, и вдруг его рука с пистолетом снова хищно дернулась вперед. Однако Лабовиц выстрелил первым.

На месте К-мигранта вздулся лиловый пузырь пламени и лопнул с неистовым треском, расплескав клочья огня по сторонам. Ударная волна отбросила Ратибора к стене. Сил встать на ноги не было, и он пополз к лежащей ничком Анастасии, наклонился над ней, прижал ухо к спине.

— Что?! — раздался над ним тот же страшный, леденящий душу голос Грехова.

Ратибор коснулся губами волос девушки, с трудом заставил себя встать. Ноги дрожали, и скулы сводило от ненависти.

— Жива…

Грехов посмотрел на его обожженную выстрелом щеку, потом на лежащую Настю, и окаменевшее лицо его разгладилось, бездонно–черные глаза потеряли режущую силу, губы из металлически твердых превратились в обычные человеческие, подчеркнутые горькой складкой.

— Почему не позвонил?

— Боялся опоздать. Она вышла на них первой. — Ратибор кивнул на девушку. — Ей нужна помощь…

— Я доставлю ее в клинику, — подошел Егор, прижимая руку к левому боку. Кокос его был продырявлен в нескольких местах. — И присмотрю за этим псевдочеловеком.

Грехов кивнул, оглядел Ратибора, вытер лоб, нахмурился.

— В состоянии работать?

— Да, — ответил Ратибор, выпрямляясь.

— С точностью до наоборот, — хмыкнул Лабовиц.

— У нас мало времени. Я не успел дать «три девятки» в эфир, Баренц идет по следу, но будет здесь только минут через десять, К-мигранты могут успеть заблокировать канал метро на базе. Надо успеть раньше. Идешь с нами, охотник?

Ратибор пожал плечами, что означало: куда же я денусь?

Подошел Лабовиц.

— Ну что, опер, предупреждал я тебя? А если бы Габриэль не смог вытащить тебя из Конструктора?

— Если бы, да кабы, — пробормотал Грехов. — Не обращай на него внимания, в последнее время он превратился в зануду. Оружие есть? Нет? А у тебя, Герман?

— А как же? — Лабовиц ловко извлек из подмышки глянцево–черный пистолет с двумя тонкими стержнями вместо дула. — Держи, опер, это импульсный электроразрядник, бьет на полкилометра, запас — от пятидесяти до ста выстрелов, в зависимости от мощности разряда. Единственный недостаток…