Избранные произведения. Том 6

— Главная новость, что Конструктор, каким мы его провожали сто с лишним лет назад, не вышел из канала БВ. Вернее, вышел наполовину, а может быть, трансформировался до неузнаваемости. Канал БВ за ним практически стянулся в «струну», но не исчез, и физики предполагают, что эта «пуповина» продолжает связывать зернистый кокон Конструктора со вселенной, откуда он пробивался к нам. Отсюда и все эти дикие эффекты с «булгаковской метрикой», «плывущей топологией», многомерным пространством, появлением странных частиц вроде предсказанных теорией монополей и «голых» кварков, с «конвульсиями вакуума». А весь кокон, объем которого равен объему доброго десятка звезд, продолжает двигаться к Солнцу, правда, уже со скоростью, близкой к световой.

— Выходит, Т-конус больше не понадобится?

— Кто знает? Свою миссию он таки выполнил — вывел «тень» впереди Конструктора за пределы Рукава, но если иксоид — как называют появившийся объект специалисты — будет двигаться в том же направлении и с прежним темпом, он достигнет Т-конуса через полгода. Так что безопасность и погранслужба продолжают сидеть на «джогерре». Нечто подобное Конструктору, только в меньшем масштабе, осталось и от звезды ню Гиппарха — то же многомерие, гипергеометрия и тому подобное. Кое–кто из нетривиалов даже предполагает, что это отколовшийся «кусок» Конструктора.

— А сам он молчит?

— Что можно понять в той каше излучений, которой окутан иксоид? Во всяком случае, дешифровке излучение не поддается. Оптимисты утверждают, что Конструктор зализывает раны, но я не люблю дежурного оптимизма… как и пессимизма, впрочем. Кстати, твой Грехов придерживается того же мнения — о «зализывании ран».

Настя прищурилась, откидывая голову, но Забава не вкладывала особого смысла в слово «твой».

— Железовскому не хватает эфаналитиков, хорошо знающих историю Конструктора и его особенности, — продолжала Боянова, — поэтому выходи, девочка, он ждет. Проблем накопилось много: «серые люди», чужане со своими комплексами поведения, разработка новых штатных режимов, прогноз последствий «экстремума» — если дойдет до его включения, сфинктура¹ иксоида, нацеливание Т-конуса, и черт знает что еще! Короче, тебе вместе с профи безопасности придется тянуть весь воз МАВРа².

[¹Сфинктура — степень загадочности объекта, качественные характерийтики его таинственности.[

[²МАВР — многоцелевой анализ вариаций решения.]

Настя вздохнула, виновато посмотрела на гостью в ответ на ее острый оценивающий взгляд.

— Я… — небольшая заминка, — готова.

— Ну и прекрасно. — Забава легко, словно девочка, выпорхнула из кресла, потянулась всем телом, поправила прическу, искоса посмотрела на вставшую хозяйку. — Ну и как, я еще ничего выгляжу?

Настя по–мужски показала большой палец.

Боянова засмеялась, чмокнула ее в щеку и, пожелав доброй ночи, исчезла, словно растворилась в воздухе, только тихо зашипела закрывшаяся дверь.

Впервые за время, прошедшее с момента появления Конструктора, вернее, иксоида, Настя уснула сразу, как только щека ее коснулась подушки. Шел второй час ночи девятого ноября…

* * *

Железовский движением брови указал на стул, и Забава со вздохом облегчения села рядом:

— Набегалась!

Она все еще была одета в свое неотразимое платье, и человек–гора с видимым усилием пытался сообразить, что бы это значило.

— А ничего, — ответила Забава вслух, а не мысленно, как обычно, когда у нее было хорошее настроение. — Я была у Насти Демидовой, передала ей эмоциональный заряд, хандрит девка. По обещала завтра выйти в свет, подключи ее к МАВРу, специалист она неплохой.

— Специалистов ее класса у меня хватает.

— Не надо оставлять ее наедине с собой надолго. Ты знаешь ее историю?

— Нет.

— Она влюбилась в Берестова девочкой, когда увидела его в «Чернаве» во время бунта монстрозавра. А потом Грехов проговорился ей, что Берестов погибнет. Она стала высчитывать критические точки его судьбы и заставлять Габриэля, чтобы он предупреждал Берестова… в общем, странное сплетение судеб. А сейчас она ждет своего Ратибора, хотя уверена в его гибели… Понимаешь?

— Понимаю. — Железовский помолчал и продекламировал:

Любовь, любовь — безбрежный океан.

Любовь, что смерть, не знает легких ран¹.

[¹Г. Мелвилл.]

Боянова внимательно посмотрела на комиссара. Тот не шевельнулся.

— Ты тоже считаешь, что он погиб?

— Не знаю. Грехов выразился иначе: пропал без вести, и он о Берестове ничего не знает. А по–моему, знает, но не хочет говорить. Кстати, Настя прекрасно осведомлена об истории Конструктора, а во–вторых, не надо забывать, что Грехов — ее друг. А этот человек загадочен не менее, чем сам Конструктор.

— Не преувеличивай.

— Ты прекрасно понимаешь, что я не преувеличиваю. Проскопией¹ такой глубины, как он, не владеет ни один интрасенс, в том числе и мы с тобой. Не знаю, как ты, но я чую в нем такую бездну непроявленных качеств, что захватывает дух. Помяни мое слово, Грехов еще не раз преподнесет нам сюрприз, и дай бог, чтобы он был на нашей стороне.

[¹Проскопия — дар предвидения.]