Избранные произведения. Том 7

«Эйдосфера — не просто континуум космического сознания, в которое погружены наши разделенные умы, это корреляционное поле действия, основное состояние Веера, голографическая матрица информации Шаданакара, мгновенно изменяющаяся от поступающей непрерывно информации. Любой маг, питающийся эйдосом, способен захватить слабый индивидуальный интеллект, не знающий законов эйдоса. Потом расскажешь, как тебе удалось вырваться. Кто это был?»

«Даймон. Но слава Богу — однослойный».

«Их, как всегда, подводит высокомерие и спесь».

«Но он теперь знает, где я, и боюсь, скоро явится во плоти».

«Тем более поспешим. Надо еще успеть разогнать свору ЧК, вооруженную лучше, чем эти твари. Кстати, единственное оружие против василиска — зеркало».

Никита понял, о каком зеркале шла речь: о зеркале, отражавшем не свет или излучение, а процесс! Изменявшем свойства вакуума. Обращавшем процессы распада в синтез, наконец.

«Начали, Седьмой».

«Начали, Посланник!»

Весь разговор длился четверть секунды.

Никита закутался в диморфант по самую макушку, перейдя на полный цикл защиты, смастерил перископ, передающий изображение не глазам, а непосредственно в мозг, и разделился на трех существ: гиганта высотой в три десятка метров, орла с размахом крыльев в двадцать метров и шестинога-варана, практически незаметного на фоне уцелевшей кое-где растительности.

Гигант бросился на василиска, размахивая стволом дерева, отвлекая чудовище на себя. Орел взлетел в небо и спикировал на горб исполина, также отвлекая его внимание на свои угрозы: глаз у василиска было шесть, хотя на обычные глаза они походили мало — полуметровые, светящиеся зеленью, многолепестковые образования, напоминающие полураскрывшиеся бутоны роз. Ни один из призраков, созданных Никитой, не боялся взгляда василиска, они не были материальными образованиями, однако василиск видел и в пси-диапазоне. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы определить нереальность нового противника, но и Сухову этих секунд оказалось достаточно, чтобы подобраться чуть ли не под морщинистое, бородавчатое брюхо монстра.

Василиск почуял его, попытался выстрелить «по нюху» ядом из бородавок, наклонился, шаря глазами по буграм и рытвинам, однако диморфант выдержал мимолетный взгляд-импульс омерзительной твари, и Никита вынул меч из ножен.

По сути, это не был удар на отсечение головы, что едва бы помогло человеку: василиск представлял собой скрученное в «сорок узлов зла», свернутое в тугой узел множество пространств, процессы внутри которых шли в потоках иных времен и подчинялись другим законам. Меч Святогора превратился в инвариантное зеркало, в котором луч взгляда василиска претерпел «поворот симметрии» и, отразившись, вонзился в глаза монстра, вызывая не физическую, а математическую, вернее, геометрическую аннигиляцию.

Выглядело это со стороны так: лезвие меча удлинилось на три десятка метров и расширилось, превратившись в полотнище туманного блеска, и тут же грянул взрыв компактификации — свертки измерений многомерного тела чудовища. Василиск превратился в «капустный кочан» цветного огня, разваливаясь на гаснущие «листья». Взрыв породил глубокую потенциальную яму в вакууме, в которую ворвалось гравитационное и другие поля здешнего мира, и тогда вспыхнул настоящий огонь, не ядерный, но более страшный — кваркового распада материи, копья которого вонзились в землю и вырыли множество километровой глубины воронок и шахт. Стиснутый законами трехмерности, он горел недолго.

Никита, защищенный диморфантом и на этот раз, поискал Яросвета, но тот уже справился с Кщерем и шел к нему — гигантская фигура в металле, перешагивая через ямы и уцелевшие деревья.

«Одолел?»

«С грехом пополам. Но василиск не показал всего, что мог, не проснулся как следует, наверное. Я даже чувствую сожаление и неловкость, будто обманул кого».

«В тебе слишком много человеческого, Посланник. Впрочем, во мне тоже. Может быть, поэтому нам так тяжело даются победы над самими собой. Поспешим к темпоралу, я чувствую колебание Веера, Даймон скоро объявится».

«Как ты успокоил Кщеря?»

«Загнал в „бутылку“ самоконцентрации. Он теперь не больше элементарной частицы, сколлапсировал. Правда, возможность просачивания в другие хроны он сохранил».

«Почему все-таки его прозвали Бессмертным?»

«Потому что он, как и террострелок, — процесс, принцип, а не живое существо в человеческом понимании. Освободи Наблюдателя, мается там под складкой моего плаща».

Никита, превратившись в нормального человека, тронул белесый пузырь, уцелевший на оплавленной взрывом земле, тот лопнул и открыл напряженно ждущего Такэду с мечом в замахе. Сухов прыснул:

— Но-но, не рубани с перепугу. Ты бы еще крикнул: всех порешу!

Такэда раскрыл рот, собираясь отшутиться, и застыл. Он только сейчас увидел последствия битвы магов с порождением демонов. Время под защитным куполом — «складкой плаща» Яросвета — текло медленнее, и он не мог разобраться в хаосе огня и дыма, что происходит.