Избранные произведения. Том I

— Не можем же мы, однако, побросать наши карабины… Но как же они тяжелы… и еще, если эти канальи не объели мои ноги и не выпустили из меня всю кровь, я бы плыл лучше…

Буало молчал и ни на что не жаловался, но и закаленный путешественник был, видимо, сильно утомлен.

— В сущности, — проговорил он, — лучше нам расстаться с частью патронов, чем рисковать своей жизнью!

С этими словами он облегчил свой карман, хотя и скрепя сердце, от одной пачки патронов, которую бросил в воду. Эта мера предосторожности была далеко не лишняя, и Фрике поспешил последовать его примеру.

— Ах, если бы нам попался хоть какой-нибудь плавучий ствол или хоть копна сена, все же бы это нам помогло держаться на воде! — проговорил Буало.

Он собирался уже бросить в воду вторую пачку патронов, как вдруг у него вырвался радостный крик:

— Плот! Два плота! Целая флотилия плотов!

— Да где вы их видите? Я не вижу ни одного, а только с полдюжины окоченелых лошадей, которые крутятся на воде, как пробки, и, вероятно, уже давно подохли! — сказал Фрике.

— Ах, какой вы недогадливый! Да разве не понимаете, что эти дохлые лошади полны газов и что именно благодаря только этому они могут держаться на поверхности… Ухватившись за них, как за спасательные круги, мы можем, толкая их перед собой, добраться без труда до берега и, главное, сохранить наше оружие.

— Фуй! Сесть верхом на падаль!.. Меня это совсем не вдохновляет.

— Да полно вам, не разыгрывайте очень брезгливого, а делайте лучше, что вам говорят.

И, не теряя времени на бесполезные препирательства, Буало из последних сил ухватился за плывшую мимо дохлую лошадь, которую судьба послала ему так кстати.

Фрике также не стал церемониться. Видя, что его товарищ так разумно воспользовался законом, открытым Архимедом во время купания, он тоже уцепился за плывший мимо него труп, и оба друга с помощью этих громадных плавательных пузырей без труда добрались до противоположного берега.

Гаучо, уже довольные тем, что так дешево отделались, совершенно отказались от дальнейших планов мщения и, повернув своих коней, помчались обратно к ранчо.

Оба парижанина вышли на берег и предоставили оказавшим им столь существенную услугу дохлым лошадям плыть дальше по течению. Но, увы, они были теперь одни: от превосходного табуна не осталось ни одного животного. Фрике был этим очень недоволен: с тех пор как он стал сносным кавалеристом, скачка в беспредельном просторе пампы доставляла ему огромное удовольствие.

Теперь из кавалеристов они превращались в пехотинцев, и эта злая шутка судьбы очень его огорчала. Отряхнувшись, как мокрый пудель, Фрике дал волю своему дурному расположению духа, которое он высказал в столь забавных выражениях, что Буало не мог не рассмеяться.

— Нет у нас больше ни коней, ни гамаков, ни пончо… и придется трусить пешочком, спать под открытым небом и пробираться, как жулики, пользуясь прикрытием громадных трав, которые станут шуметь у нас над головой!..

— Это, конечно, не особенно приятно, — согласился Буало, — но что же я могу поделать?!

— О, я знаю, что ничего, и сознаю, что глупо с моей стороны сожалеть об утраченном комфорте, но что вы хотите?! Так легко привыкаешь к хорошей жизни, что после не хочется с ней расставаться… Кроме всего, мне очень жаль бедных лошадей. Я так успел полюбить их!

— Да, но делать нечего! Когда человек избирает жизнь, полную приключений, то должен быть готов ко всему. И мы теперь не в худшем положении, чем когда покинули саладеро. Заметьте, как странно сплетаются обстоятельства: ведь, в сущности, то, о чем вы горюете, то есть потеря нашего имущества, является главной причиной нашего спасения. Если бы не караибы, эти злобные рыбки, гаучо, наверное, догнали бы нас, поймав своими лассо!

— Конечно, быть пойманным лассо не представляет ничего приятного, но быть растерзанным живьем, право, не лучше! — заметил Фрике. — Я и сейчас еще истекаю кровью. Эти отвратительные кровопийцы сожрали мои штаны вместе с подкладкой!

— Зато гимноты избавили вас одновременно и от караибов, и от гаучо.

— Гимноты?.. Вот снова я встречаю такое ученое словечко, которого не могу понять. Как вам известно, я получил свое образование у сапожника, весь круг познаний которого ограничивался определением крепости водки и прочности колодок… Так что же означает это ваше мудреное слово?

— Гимноты, то есть те животные, которые заставили вас испытать сильные сотрясения в реке, это, в сущности, угри, так называемые «электрические угри».

— Господи, как это, однако, любопытно! Я действительно испытал точно такое же ощущение, как при прикосновении электрического тока, и, признаюсь, это не всегда бывает приятно!

— И часто даже смертельно, как вы сейчас могли убедиться при виде всех этих трупов животных, уносимых рекой!

— Неужели всех их — и лошадей, и кайманов — убило электрическим током?