Избранные произведения. Том I

— Все средства были хороши: железо, огонь, засады, ловушки, подкуп, лишь бы вычеркнуть из рядов живущих человека, поставившего под удар существование своих ближних. Солдат, переодевшись и изменив внешность, выходил в одиночку, хитростью проникал к тирану и убивал его. Если же он сам был убит, его сменял другой, затем третий, четвертый, а если приходилось, то сотый и т. д. В конце концов тиран погибал! Поверьте моему слову, Сьен-Шунг, нет таких непреложных правил, которые нельзя было бы нарушить, таких высоких барьеров, которые не могла бы преодолеть железная воля человека, безоговорочно решившегося пожертвовать собой ради того, чтобы отстоять независимость своей страны и сохранить жизнь своих земляков. Такие вот патриотические формирования, чье содержание не было разорительно для государства, пришли на смену тому, что вы называли регулярными армиями, и, состоя, при всей своей малочисленности, из людей, одержимых готовностью покарать зло, они были отнюдь не слабее ваших. Все солдаты были богаты, всюду они занимали почетные места, а вот в действие им вступать приходилось от случая к случаю, так как губернаторы провинций, зная, чем они рискуют, редко решались на подобные шаги. Такое положение вещей длилось в течение четырех или пяти поколений до того дня, пока расовая однородность не стала полной — произошло окончательное поглощение всех народов китайской расой. Люди не признавали теперь других господ, кроме самих себя, и действовали отныне лишь по своему собственному разумению.

— И вот тут началась немыслимая анархия?

— Никоим образом. Осознав ту истину, что не следует делать другому того, чего ты не хотел бы для себя, а также уразумев, что свобода каждого начинается там, где кончается свобода всех, мы очень скоро достигли взаимопонимания. К тому же наше законодательство с самого начала было весьма простым благодаря очень суровой карательной мере, принятой всенародно.

— И какова же эта карательная мера?

— Смертная казнь. Каково ваше мнение относительно такого правосудия?

— Затрудняюсь судить о причинах, видя исключительно их последствия. Однако…

— Восточный Китай! — прервал его Тай Ляое, указывая на континент, образованный поднятием земных пластов со дна Тихого океана в том месте, где произошло его сцепление с бывшими коралловыми рифами.

Ничто в этом относительно новообразованном континенте не напоминало о его совершенно особом происхождении. Никаких следов кораллов. Сплошной однородный слой черной почвы повсеместно покрывал грубые известняковые пласты. Преображенная флора такая же, как и в других регионах. Загнутые кверху крыши однотипных домов выныривали из гущи высоких деревьев. Извивались многочисленные реки, впадая в сверкающие на солнце воды внутренних морей. Там и сям дымились кратеры вулканов, свидетельствуя о продолжавшейся работе земных недр.

— Не так быстро! Помедленнее, прошу вас, Большой-Пожилой-Господин! — воскликнул господин Синтез.

Группа покорно притормозила и перешла в планирующий полет.

— Я хотел бы спуститься, — продолжал швед, — дабы поближе рассмотреть эту землю.

Не успел он высказать свое пожелание, как почувствовал, что несется вниз стремительно, как аэролит[1998].

Группа зависла в пятнадцати метрах от земли.

— А теперь что вам угодно? — спросил Тай Ляое.

— Произвести поиски близ этого вулкана.

— Это очень просто. — И Тай Ляое шепнул несколько слов своим компаньонам.

Группа тотчас же принялась медленно выписывать зигзаги, повторяя контуры причудливо застывшей лавы.

Господин Синтез сразу же узнал вулкан, начавший извержение в момент, когда ученый был близок к завершению своего памятного эксперимента, своего Великого Дела, имевшего целью воссоздать полностью путь эволюции — от монеры[1999] до человека.

В этой местности, в отличие от других, почва не была ровной. Кругом бросались в глаза следы конвульсий земной коры, перемещения земных пластов, страшных катаклизмов, тысячелетней борьбы. Судя по хаосу, безостановочно производимому гигантом, который грохотал и яростно встряхивал шевелюрой, состоящей из пламени и дыма, суша возобладала над Океаном не мирным путем.

Господин Синтез, не побоявшись злоупотребить учтивостью сопровождающих, продолжал поиски среди масс застывшей лавы. Пористые камни, скопление выветренных скал, осколки кораллов, местами в изобилии выступившие на поверхность из расселин… Вдруг ученый испустил такой вопль, что церебралы были не в силах сдержать горестный стон, настолько услышанный звук ранил их чувствительные организмы. Словно бы не заметив их смятения, швед указал пальцем на коралловую глыбу довольно правильной цилиндрической формы, стоявшую чуть наклонно, как исчезнувшая Пизанская башня[2000], на слое лавы.

— Вон она!.. Вон!.. — кричал он в таком экстазе, что его спутники подумали: уж не постигло ли старика внезапно психическое расстройство.

Они приблизились к глыбе, ступили на горизонтальную поверхность и, пораженные, стали наблюдать за охваченным лихорадочным волнением человеком.