Избранные произведения. Том I

— Ага, — кивнул Леха, слегка пододвигая плечом гладиатора.

— Э, ты куда прёшь-то? — возмутился тот, перехватывая свой «ремингтон», как дубину.

— Да мы же свои! — настаивал Леха. — Видишь, ведро принесли!

— А чего в ведре? — не сдавался гладиатор.

— Мездра там, товарищ, — сообщил Тютюнин, вспомнив о неоднозначном восприятии людьми этого слова.

— А-а… — протянул озадаченный гладиатор. — Ну так бы сразу и сказали. А то «свои, свои». Знаешь, сколько здесь своих ходит. На всех патронов не напасёшься.

Распрощавшись с гладиатором, Сергей и Леха принялись плутать по вспомогательным помещениям, то и дело заходя в тупики или сталкиваясь с многочисленными отрядами той или иной армии. Однако поскольку все происходило уже внутри предприятия, никаких паролей и клятв у них не спрашивали.

Вскоре, больше ориентируясь на запах спирта, Тютюнин и Окуркин вышли к цеху розлива и отстоя пены. У входа их заставили надеть белые шапочки, белые тапочки и желтые курточки. И, больше не спрашивая ни о чем, пропустили на самую секретную территорию.

— Так вот, Серёга… — от волнения у Окуркина захватывало дух, — так вот где все это и происходит… Вот где оно совершается, очищается и разливается…

— Ага… — немногословно отвечал Тютюнин, глядя на высоченные, до самого потолка, ректификационные колонны, гидролизные узлы и установки горячего крекинга. Все это тонкое хозяйство журчало, пыхтело и булькало.

— Эй, товарищ в очках! — позвал Леха работника с карандашом и блокнотом в руках.

— Да, — отозвался тот и, подойдя к двум незнакомцам, стал их подозрительно рассматривать.

— Товарищ в очках, скажите, где бы нам тут разливочную бочку найти?

— А зачем вам? — тут же спросил товарищ в очках.

— А мы просто интересуемся.

— Экскурсия, что ли?

— Да, экскурсия, только мы от группы отстали.

— И что вы хотели узнать?

— Из опилок водку делают?! — выпалил Леха.

— Конечно, в гидролизных узлах.

— А из нефти? — поинтересовался Тютюнин.

— Из нефти? — Товарищ в очках почесал нос и, вздохнув, ответил:

— Приходится. Методом удлинённого крекинга.

— Здорово. Ну а где же разливочная посуда, а?

— Я не понимаю — зачем вам. Украсть, что ли, хотите?

— Да не украсть, наоборот — вылить! — Леха указал на ведро. — Нам директор приказал.

— Какой директор?

— Тот, который правильный, — просто ответил Тютюнин. — Или вы уже чужому директору продались?

— Не правда, я не продался. Я верен тому директору, которому присягал и у которого целовал это самое… Я имею в виду — знамя.

— Вот и хорошо. Покажите разливочную.

— А вы сначала откройте ваше ведро. Я здесь, между прочим, мастер смены.

— Пожалуйста, товарищ мастер, только это не ведро, а контейнер особой прочности, — с достоинством произнёс Окуркин и открыл ведро.

Увидев золотистую искрящуюся жидкость, мастер встал на колени и, понюхав её, сразу изменился в лице, причём в лучшую сторону.

— Очень интересный букет. Мне даже понравилось. Ну хорошо, идёмте, я все вам покажу — лейте куда хотите, мне не жалко.

Промаршировав по длинным технологическим переходам, где им то и дело попадались лаборанты с отстранёнными взглядами, Леха и Сергей пришли к огромной, с железнодорожную цистерну, ёмкости, из которой хитрый звякающий аппарат разливал водку в длинную вереницу мытых бутылок.

— Вот отсюда все и проистекает, — сказал мастер. Он указал на покрашенную белым лесенку и добавил:

— А чтобы вылить, нужно забраться на самый верх. Лезьте прямо сейчас, а я отойду по делу.

И ушёл.

— Ну что, давай, — сказал Серёга, прислушиваясь к звякающему аппарату, который лихо выталкивал наполненные бутылки.

— Ага. — Окуркин взял в зубы дужку космического ведра и стал подниматься, сосредоточенно глядя на потолочные балки.

Какое-то время Сергей следил за ним, но потом у него заныла шея и он стал смотреть себе под ноги.

Неожиданно совсем рядом грохнулось космическое ведро. Тютюнин в панике прыгнул в сторону и, снова посмотрев вверх, увидел извиняющийся силуэт Лехи.

— Извини! — крикнул тот с высоты. — Просто зубы устали!

Серёга хотел уже послать было Окуркина подальше за такие шутки, но потом вспомнил, какое большое дело они проворачивают, и ему сделалось стыдно за свою минутную слабость.

«Как там, интересно, Кузьмич? — подумал он. — Справляется ли?»

Наконец Окуркин спустился, и они обнялись.

— Ну как там наверху, Леха?

— Масштаб, Серёга! Масштаб просто поражает! Я её туда, понимаешь, лью, а она прямо как в никуда! Масштаб.

Едва друзья закончили радоваться и стали подумывать, как выбираться на волю, возле основной ёмкости появился мастер смены, да не один. С собой он привёл двух румяных милиционеров, похожих друг на друга, как две милицейские фуражки.

— Рядовой Стогов! — представился один.

— Рядовой Снегов! — представился второй и, заметив, как таращатся на них злоумышленники, добавил:

— Мы вообще-то близнецы, как Сакко и Ванцетти.

— Понятно, — сказал Леха, хотя ничего не понял.

— Почему же вы, товарищи, нарушаете? — поинтересовался Стогов и достал из кармана пистолет «Макарова», расточенный под стрельбу гайками и болтами.

— Да, — поддержал обвинение Снегов. — Зачем отравляете наш национальный напиток?