Избранные произведения. Том I

Шимрод заглянул под очаг. Бугорчатый черный брусок — хранилище магических средств и справочников — исчез. Шимрод ничего другого и не ожидал. Он усвоил основные навыки чародейства, умел обмануть простаков несколькими трюками и помнил пару полезных заклинаний. Но Шимрод никогда не был великим чародеем, а теперь его вообще трудно было назвать волшебником.

Меланкте! Она не доверяла ему так же, как он не доверял ей. Но он не стал бы причинять ей вред вопреки ее воле, тогда как она лишила его выхода из Айрерли, чтобы он погиб.

«Меланкте, жуткая ведьма! Ты дорого заплатишь за свои преступления! Я выбрался из Айрерли и преодолел твои препоны, но в мое отсутствие — вызванное тобой! — я потерял все, что мне было дорого, а бедный Грофинет расстался с жизнью. И тебе не уйти от столь же мучительной казни!» — бушевал Шимрод, возбужденно переходя из одной комнаты в другую.

Грабители, воспользовавшиеся его отсутствием в Трильде, тоже должны были быть наказаны — но кто они?

Домашнее Око, конечно же! Оно предназначено именно для таких случаев! Но нет — прежде всего следовало похоронить Грофинета.

Шимрод закопал останки своего компаньона в беседке за усадьбой, положив в могилу немногие принадлежавшие тому вещи, и закончил эту церемонию уже с наступлением темноты. Вернувшись в усадьбу, Шимрод зажег каждый светильник и развел огонь в камине. И все равно Трильда оставалась унылой и одинокой.

Шимрод достал Домашнее Око из-под коньковой балки и поставил его на резной стол. Побуждаемое надлежащими стимулами, Око воспроизвело все, что происходило в лаборатории в отсутствие Шим-рода.

Первые несколько дней прошли спокойно. Грофинет прилежно выполнял свои обязанности, и все было в порядке. Затем посреди знойного и влажного летнего дня из провозвестника донеслось предупреждение: «С юга приближаются два незнакомца!»

Грофинет поспешно напялил парадную кепку и, решительно напыжившись, занял позицию в дверном проеме. «Незнакомцы! Будьте любезны, остановитесь! — громко объявил он. — Вы подходите к Трильде, усадьбе великого чародея Шимрода, в настоящее время находящейся под моей охраной. Так как вас никто сюда не приглашал, будьте добры удалиться».

Голос ответил ему: «Мы хотели бы перекусить. Нам достаточно каравая хлеба, куска сыра и чарки вина — мы немного передохнем и продолжим путь».

«Не подходите ближе! Я принесу хлеб, сыр и вино, но вход в усадьбу воспрещен. Оставайтесь там, где стоите, а когда я вернусь, сразу уходите. Таковы мои указания».

«Многоуважаемый страж, мы их неукоснительно выполним!»

Польщенный Грофинет повернулся, чтобы зайти внутрь, но его тут же схватили и туго связали кожаными ремнями. Так начался кошмарный вечер.

Злоумышленников было двое.

На поясе первого, высокого статного мужчины с красивым лицом, блестящими черными волосами и манерами отпрыска благородной семьи, в дорогом темно-зеленом кожаном охотничьем костюме и черном плаще, поблескивала рыцарская шпага.

Второй, явно подчиненный первого, был на пару дюймов ниже и дюймов на шесть шире в плечах. Лицо его было сжато, скручено, вмято — будто кто-то вылепил его из глины, а потом бил по нему кулаком. Рот его почти скрывали пышные рыжеватые усы. У него были большие сильные руки, но тощие ноги, и он осторожно ими семенил, словно ходьба причиняла ему боль. Это он пытал Грофинета, пока другой стоял, прислонившись к краю стола, прихлебывая вино и время от времени высказывая замечания.

Дело было сделано. Замученный Грофинет дымился под потолком, а черный брусок — свернутый в нескольких измерениях сундук с драгоценными инструментами и манускриптами — достали из тайника.

«Пока что дела идут неплохо, — заметил черноволосый рыцарь, — хотя Шимрод умудрился свернуть свои сокровища в узел, который еще придется распутывать. Тем не менее, и тебе, и мне не на что пожаловаться».

«Вот и хорошо. Я долго и тяжело трудился. Теперь я смогу отдыхать и наслаждаться своим доходом».

Рыцарь снисходительно рассмеялся: «Рад за тебя. Всю жизнь тебе приходилось рубить головы, растягивать конечности на дыбе и скручивать носы на сторону — и вот, наконец, ты станешь уважаемым человеком и — кто знает? — может быть даже займешь видное положение в обществе. Ты намерен вращаться в аристократических кругах?»

«Нет, это не для меня. У меня же на лице написано, что я палач и разбойник. Пусть так — обе мои профессии пользовались постоянным спросом, и только больные колени заставляют меня отказаться от продолжения успешной карьеры».

«А жаль! Специалиста с твоими навыками трудно найти».

«По правде говоря, я потерял интерес к выпусканию кишок в подземелье при свете жаровни, а что касается разбоя… нет, колени подведут, лихие деньки молодости уже не вернутся. Колени, колени! Они хрустят и гнутся во все стороны! И все же, разумеется, время от времени я не буду отказывать себе в удовольствии отрезать чей-нибудь кошелек или обчистить чей-нибудь карман — просто так, для развлечения».

«Куда же ты направишься, чтобы провести остаток дней в довольстве и забавах?»