Избранные произведения. Том II

Богатый, процветающий город производит впечатление изобилия и мощи. Правда, впечатление это скорее внешнее, особенно что касается мощи, — речь идет, разумеется, о защищенности города со стороны суши. Потому что если с моря стены и форты могут создать иллюзию надежной защиты, то для обороны Севастополя в случае штурма со стороны плато не было сделано ничего или почти ничего.

Произведены были лишь кое-какие подготовительные работы, окончательное выполнение которых требовало плана, людей, времени и денег.

Планы, как известно, всегда бывают в избытке. Людей в России достаточно. Однако когда идет война, то, как правило, не хватает времени, не говоря уж о деньгах.

К тому же никто не ждал атаки на Крым, ни, тем более, этой громоподобной победы союзников при Альме…

Русская армия отступает… Севастополь не защищен, а союзные армии находятся в пятидневных переходах от него.

Итак, при нехватке времени и денег вся надежда — на людей. Мужественные люди, и среди них — Корнилов[1531] и Тотлебен[1532], первый — вице-адмирал, второй в ту пору — подполковник инженерных войск.

Меншиков, потерпев поражение, не стал опрометчиво запираться в Севастополе. Он боялся, что его армию там блокируют, лишат продовольствия и в конце концов принудят к сдаче, и потому, дерзким броском оторвавшись от противника, отвел своих людей в тыл и занялся переформированием.

Главнокомандующим он назначил Корнилова, прикомандировав к нему Тотлебена, входившего в его штаб, и обратился к ним со следующими словами:

— Я даю вам двадцать пять тысяч бойцов… именем императора я предписываю вам защищать Севастополь не на живот, а на смерть… в ваши верные руки я передаю судьбу нашей Родины.

И Корнилов ответил просто:

— Не на живот, а на смерть!.. Мы выполним свой долг…

Меншиков уехал. Корнилов наделил Тотлебена всеми полномочиями для строительства укреплений.

В Севастополе объявили состояние боевой тревоги. «Отечество в опасности!..» Это пламенный призыв к патриотизму, к преданности, к самоотречению. Высокие слова, высокие понятия никогда не оставляют русских равнодушными.

Барабаны били, горны трубили, звонили колокола. Сердца трепетали, на глазах выступали слезы, руки сжимались в кулаки, возгласы, полные гнева и воодушевления, сотрясали город.

Всеобщий героизм! Солдаты, матросы, чиновники, рабочие, торговцы, лавочники, буржуа, старики, женщины и дети устремились на улицы с криками: «Мы будем защищаться!.. Не на живот, а на смерть! Да, не на живот, а на смерть!»

Сначала предстояло проделать самое неотложное: земляные работы. Следовало окружить город траншеями. За работу взялось десять тысяч человек. Землекопами они были неумелыми и неловкими, но патриотизм творил чудеса.

Арсеналы предоставили шанцевый инструмент[1533]. Люди рубили деревья, изготовляли туры[1534] и фашины[1535].

Затем толпа, направляемая офицерами и солдатами инженерных войск, устремилась на незащищенные участки, где следовало построить бастионы[1536]. Предводительствовала женщина, одетая в черное; в руках она держала российский флаг. Ее узнавали, приветствовали, за ней следовали с восторгом.

— Княгиня!.. Да здравствует княгиня!.. Да здравствует наша славная патриотка!

Вот и нужные участки. Скорее!.. Офицеры произвели разметку. За работу! Княгиня потребовала, чтобы ей была предоставлена честь первого удара заступом…

Потом толпа набросилась на твердую известняковую почву и принялась ее яростно долбить.

И это длилось часы, дни, ночи, без передышки, без устали, без отдыха.

Дама в Черном, в первом ряду работников, копала с остервенением, вся отдаваясь этой грубой и святой работе. И когда ее окровавленные руки не могли больше сжимать ручку саперной лопаты, когда, в изнеможении, она уже еле двигалась, она нашла в себе силы поднять российское знамя и гордо пронести его вдоль бесконечной линии земляных работ. Женщина была великолепна в своих черных одеждах, окутанная знаменем.

Звучный голос ее реял над толпой:

— Смелее, ребята, смелее!.. Да здравствует наш царь, да здравствует святая Русь!

Столько сил, столько трудов бросили на строительство укреплений, и результаты не замедлили сказаться.

Насколько хватало глаз, в землю уходили траншеи, тянулись насыпи, над землей поднимались бастионы, бесконечные линии окопов соединяли их и прикрывали с флангов. Оборонительные сооружения продвигались вперед…

Для фашин и туров давно уже не хватало дерева. Тогда в ход пошло все: доски, мебель, ящики, тюки, брусья — все годилось этим храбрецам, которые, кажется, готовы были в случае надобности укладывать в брустверы собственные тела. Одновременно к укреплениям подкатили пушки, уложили пирамидами ядра, подвезли бочки с порохом, прикрыли амбразуры[1537] мешками с песком.

Эта гигантская работа длилась сто двадцать часов, то есть пять дней и пять ночей.

Защитники Севастополя сделали больше, чем было в человеческих силах.