Избранные произведения. Том II

— Гром и молния! — воскликнул Жан, охваченный яростью. — Я должен понять, в чем тут дело!

Он осмотрелся по сторонам, выискивая глазами, чем бы взломать дверь, и увидел куски проржавевшей решетки, обветшалые железные кресты. Подобрав перекладину креста, смельчак сунул ее в замочную скважину и слегка нажал. При первой же попытке полотно двери подалось, и Оторва стремительно ворвался в часовню.

Крик изумления вырвался из его груди. Маленькое помещение было пусто.

«Черт побери! Меня обвели вокруг пальца!»

Четыре метра в длину и четыре в ширину, пол, выложенный плитами, кропильница[1567], два стула, две скамеечки для молящихся, алтарь[1568] с иконами вдоль стены — убранство было небогато.

«Здесь не спрятаться и крысе! — сказал он себе в отчаянии. — Но я же видел, своими глазами видел, как два человека зашли сюда и не вышли… И других входов, кроме этой двери, нет… И стены целы!.. И никого!.. Эх, если бы я был суеверным… Ну же, подумаем трезво… Ведь на войне случается всякое, а невозможное — тем более!»

Жан вышел из часовни и, пробираясь под ветвями кипарисов, окаймлявших центральную аллею, возвратился к воротам, где оставил свой мешок и карабин. Он поднял мешок, взял за перевязь Дружка и возвратился к часовне.

Бессонная ночь на посту, утренний воздух возбудили его аппетит. Он открыл мешок, достал оттуда полкаравая, кусок сала, щепотку соли, устроился на стуле и, как голодный волк, накинулся на еду; лихо расправившись за несколько минут со скромным завтраком, запил его стаканом крымского вина и проговорил будничным тоном:

— За работу!

Прикладом карабина Оторва простучал стены и пол, покрытый черными и белыми плитами. Глухой звук, которым отозвались стены и пол, исключал мысль о скрытых пустотах.

Оставался алтарь. «Кажется, здесь что-то есть. Посмотрим!»

Алтарь был деревянный. Тяжелые дубовые панели были раскрашены под мрамор, в серых и черных разводах. Никакого орнамента, никакой лепнины. Посередине передней панели находился большой греческий золоченый крест с двумя перекладинами. Зуав присел на корточки, тщательно осмотрел крест, ощупал его, попытался оторвать перекладины и только ободрал себе пальцы. Он простучал кулаком ту часть панели, на которой блестел христианский символ, и она отозвалась, как пустой ящик. Оторва пробормотал:

— Вот где разгадка… я чувствую… я уверен!

В перекладинах креста торчали два больших гвоздя. Оторва сильно надавил на шляпки. Вторая подалась, ушла вглубь, и — раз! — передняя панель медленно опустилась вниз, на уровень плиточного пола.

В нижней части углубления, ограниченного тремя стенками, оставшимися на месте, виднелись первые ступени винтовой лестницы, уходившей отвесно вниз. Оторва на радостях потер руки и пустился в пляс; безудержная джига совсем не вязалась с мрачным местом действия.

«Тайна разгадана! Из-за этой головоломки я чуть не свихнул себе мозги!.. Я разгадал их фокус!.. Ну и фокус!.. Оп-ля-ля!.. Оп-ля-ля!.. Именно здесь ушли под землю тот мерзавец и Дама в Черном!.. И таким же образом от нас прошлой ночью улизнули московцы… С чем связана эта лестница? Куда она ведет?.. Может быть, в пасть дьяволу!.. Ну что ж, посмотрим!»

Оторва порылся в своем мешке и извлек оттуда коробок спичек и свечу, которую купил, не торгуясь, за сорок су[1569] в Камыше.

Прежде чем спуститься, он благоразумно продумал план действий. Зажег свечку, осветил подножие алтаря и сказал про себя: «Я знаю теперь, как это открывается… Но как обратно закрыть этот ход?» Когда один секрет известен, найти другой проще простого. На дальней стене, напротив первого, прикреплялся второй греческий крест. В нем так же торчало два гвоздя.

Оторва нажал на нижний и тотчас отскочил. Раздался такой же, как и при открывании, щелчок, и передняя часть алтаря встала на прежнее место.

Жан был в восторге. Теперь пора отправляться в подземное путешествие.

Он во второй раз открыл панель, храбро запер за собой ход и медленно начал спускаться по лестнице, держа в одной руке ружье, а в другой — свечу. Зуав насчитал восемнадцать ступенек, то есть высоту целого этажа, и очутился в довольно просторном коридоре, который вел в сторону города.

Потолок коридора был сводчатый, размеры его составляли примерно метр семьдесят в высоту и метр в ширину, пройти по нему не составляло труда.

«Несомненно, — подумал Оторва, — русские пользуются им, когда предпринимают ночные атаки».

Он преодолел около двухсот метров, и тут коридор резко сузился — теперь по нему с трудом мог пройти человек среднего телосложения.

Кроме того, вход, ведущий в эту узкую часть, располагался на уровне пола, и, чтобы пролезть в него, приходилось буквально ползти. Оторва отважно пустился в путь, хотя стены туннеля угрожающе сжимали его атлетические плечи. Он отталкивался пальцами рук, ногами, коленями и вдруг оказался в обширном зале.

Из осторожности Жан оставил позади себя, в туннеле, зажженную свечу. Но свет ее не потребовался: зал, в который он попал, достаточно хорошо освещался. Прямо перед собой зуав увидел иконы и три лампады, мерцающий свет которых разгонял темноту.