Избранные произведения. Том II

Однажды оно услышало грохот тарелок из хижины повара. В голове гулко застучало, и первым его диким желанием было броситься туда и убить повара. Но существо подавило его. Нет, оно направится туда и оценит реакцию человека… Однако потом тварь решила ничего не предпринимать.

Наконец начали прибывать моряки; их лодки буксировали на длинных веревках мертвых акул. Создание смотрело на это пылающим безжалостным взглядом, и в ярости оно едва не поддалось безумию и не бросилось к этим лодкам, чтобы нести смерть.

Скоро из одной лодки выбрался Корлисс, и чудовище вдруг поймало себя на том, что говорит что-то хриплым голосом, и Корлисс в неверии восклицает:

— Набросилась на вас! Эта тварь с плавниками набросилась на лодку и прикончило Перратина!

Корлисс смутно осознавал, что остальные моряки поторопились выбраться из лодок и начали тихо задавать вопросы. Солнце, уже у самого горизонта, бросало копья косых лучей прямо в его глаза, и он продолжал щуриться, стоя на деревянной временной платформе дока. Инстинктивно он развел ноги пошире, словно готовясь встретить мощный удар, затем уставился на худое смуглое лицо чужака со странными глазами, мощной челюстью и орлиным носом; и по спине вдруг пробежали мурашки, в конце обдав ледяным холодом его мозг.

Это не была смерть. Он видел смерть раньше, и смерть ужасную; и слышал о том, что подобные шокирующие вещи случались с людьми, которых он знал. И он всегда чувствовал, что когда-нибудь по закону вероятностей такое произойдет и с ним. И уже неоднократно он ощущал это удивительно потрясающее прикосновение смерти, когда казалось, что этот день уже наступил.

Нет, это не была смерть. Это было ощущение нереальности, неверия, медленно нарастающего недоверия к этому… этому Джоунсу, и вот наконец внутри себя он ощутил тупую боль. Его голос, когда он заставил себя снова заговорить, ему самому показался резким и хриплым:

— Почему же Перратин не пристрелил это проклятое чудовище? Пары пуль хватило бы…

— Но он стрелял! — поторопилось сообщить создание, ухватившись за эту новую мысль. До этого момента оно не вспоминало о ружье, но если Корлисс хотел, чтобы Перратин стрелял из ружья, то так тому и быть. Существо быстро продолжило: — Но у нас не было и шанса. Чудовище тут же с такой силой налетело на лодку, что Перратин выпал за борт. Я попытался затащить его в лодку, но не успел. Тварь утащила Перратина под воду, и я, испугавшись, что она снова может напасть, взялся за весла и погреб к острову. Повар подтвердит вам, что я прибыл где-то в полдень.

Из-за спины Корлисса Проже зашелся в диком смехе — хриплом невеселом хохоте, который эхом раздавался по воздуху.

— Из всех натянутых историй, которые я когда-либо слышал, эта — самая паршивая. Послушай, Корлисс, а ведь чертовски забавно, что отправившись впервые с одним из наших людей, этот чужак возвращается с вестью об убийстве. Да, я сказал «убийство»!

Корлисс пристально посмотрел на могучего голландца, и на мгновение ему показалось, что его лицо очень похоже на облик Проже: такое же смуглое, угрюмое и подозрительное. И потом… странно, что Проже, облекая в слова те же мысли, что будоражили его ум, заставил его внезапно осознать, насколько же безумной и нелепой является сама мысль о подобном. Убийство! Вверх нелепости!

— Проже, — резко бросил Корлисс, — ты должен научиться контролировать свой язык! Ты говоришь полную чушь!

Чудовище посмотрело на голландца, замерев на месте. Странно, но сейчас оно только и могло, что чувствовать эгоистическую радость, что контролирует ситуацию; и настолько сильной была эта эмоция, что тварь не способна в этот момент даже разъяриться.

— Я не хочу с тобой ругаться, — начало существо, — сам понимаю, что происшедшее выглядит не лучшим образом, но просто вспомни, что мы отправились за существом, которое сам Перратин описал, как новый и опасный тип акул. И с какой стати мне убивать совершенно незнакомого мне человека? Я…

Оно замолчало, потому что Проже отвернулся и уставился на лодку, на которой плыли он и Перратин. Эта лодка швартовалась в конце дока, и Проже несколько секунд простоял над лодкой, глядя вниз на нее. Потом внезапно он спрыгнул в нее, и у чудовища перехватило дыхание, когда голландец исчез из виду за краем дока. Первым его побуждением было побежать вперед и посмотреть, что же тот делает, но оно не посмело.

Корлисс сказал:

— Все верно, Проже. Вы все разбрасываетесь обвинениями направо и налево. Какие могут быть мотивы…

Существо не слышало больше его. В его голове закружился хоровод хаотичных мыслей, когда оно в ужасе уставилось на Проже. Голландец выпрямился, в руках он держал сверкающую на солнце винтовку Перратина. Потом он что-то вынул из оружия — какую-то блестящую металлическую вещицу, которая сверкала в его руках.

— Сколько раз, ты говоришь, Перратин стрелял? — тихо спросил он.

Сознание чудовища охватило какое-то неясное ощущение ужаса. Оно поняло, что этот вопрос задан не просто так: на суровом мускулистом лице голландца появилось строгое выжидательное выражение. Ловушка! Но какая же? Существо проговорило, запинаясь: