Избранные произведения. Том II

Затем она ощутила, что действительно умерла, а то, что сейчас с ней происходит, — просто сон, калейдоскоп ирреальных образов агонизирующего мозга. Как сквозь густой туман, она видела безмолвно шевелящиеся губы Кранстона, и только через некоторое время к ней вернулся слух.

— …очень болезненно в первый раз. Однако помните, что ваш мозг контролирует этот источник энергии. Когда вы представите себе, что вы нематериальны, то автоматически перейдете в другое состояние. Но как только перестанете думать об этом, то тут же начнется процесс материализации. Энергия, с помощью которой это происходит, через несколько часов ослабевает, и требуется подзарядка. Сейчас я провожу вас до стены вашей квартиры…

Вот так, возвратившись домой, Вирджиния короткими рублеными фразами долго рассказывала мужу все, что с ней произошло, начиная с момента, когда она очнулась после смерти.

В течение недели она должна была оставаться в состоянии комы и помнила лишь о тех часах, которые прошли с момента ощущения себя лежащей на столе.

К полудню муж и жена продолжали еще оставаться дома. Вирджиния говорила и никак не могла остановиться. Дважды Меншен пытался заставить ее поспать, но всякий раз, когда он за чем-нибудь выходил на кухню, она сбрасывала одеяло, вскакивала и шла за ним.

В конце концов, покорившись, он сказал себе, что отныне у него на руках душевнобольная женщина. Но в любом случае ей требовались отдых и время, чтобы успокоиться.

Он попробовал дать снотворного. Но и приняв лекарство, она никак не могла заснуть, продолжала говорить, хотя все более слабеющим сонным голосом, пока он не лег с ней рядом. Только тогда она погрузилась в беспокойный сон.

Вот тут-то у него и появилось время для размышлений о том, как же действовать теперь, когда она вернулась.

Проснувшись, Вирджиния все еще оставалась в крайне возбужденном состоянии, как туго натянутая струна. Ее периодически охватывали приступы ужаса.

— Эта женщина! — каким-то вязким, монотонным голосом воскликнула она. — Она проткнула мой мозг через ухо! Она проколола мои легкие! Она…

— Послушай, — успокаивал ее профессор. — У многих людей проколота барабанная перепонка. Ты ведь не обезображена, осталась такой же красивой, а это главное.

Фраза эта оказала на Вирджинию магическое воздействие, и она повторила ее раз шесть подряд. Даже несколько ожила и немного успокоилась. Странное и диковатое выражение ее лица несколько смягчилось. Потом она стала столь безразличной ко всему, что профессор Меншен даже забеспокоился.

Он внимательно посмотрел на жену. Глаза ее были широко раскрыты, взгляд застыл, зрачки сузились. И тут он медленно заговорил:

— По всей видимости, мы имеем дело с бандой безжалостных убийц, ужасных чудовищ, несущих людям зло и смерть. Банда эта создана благодаря открытию в области неврологии доктора Дориала Кранстона, хотя сам он не является ее членом. Техническая и политическая мощь банды просто невообразима. Число членов велико. Она напоминает огромного спрута, опутавшего своими щупальцами мир. А теперь старый Кранстон, в меру своих возможностей, пытается исправить то огромное зло, которое он породил.

— Норман!

По тону, которым было произнесено его имя, он понял, что она не слышала ничего из того, что он говорил.

— Да, дорогая, — мягко ответил профессор.

— Норман, доктор Кранстон долго не протянет. Он стар. Ты понимаешь важность этого момента?

Он это понимал, но в ее словах крылся еще какой-то другой смысл, помимо простой констатации.

Немного поразмыслив, он, казалось, понял, что она хотела сказать.

— Ты полагаешь, что после его смерти некому будет контролировать этих демонов, так? — спросил он.

Снова, казалось, она не слышала его слов.

— Норман! Если только он один знает местонахождение этого острова, то что же тогда будет с моим сердцем, с сердцами других людей, если он исчезнет? Они же не смогут больше жить без постоянного наблюдения!

Странно, но в какой-то момент Меншен потерял смысловую нить разговора и никак не мог вникнуть в то, что она имела в виду.

Какое-то проклятье довлело над ним, измученным моральными и физическими пытками, которые претерпела жена. Поэтому у него в голове вертелась только одна мысль — как успокоить ее. Он открыл было рот, чтобы произнести успокаивающие слова, но вдруг передумал Замер, буквально окаменев.

«Вот оно что, — сказал он сам себе. — Вот чего она боится! Но ведь они неисправимы! Их ничем не остановишь!»

В его мозгу кружились и отпадали различные гипотезы.

Наступил вечер, а он так и не пришел ни к какому решению. Да и что он мог, в конце концов, решить, а главное, что он мог сделать, борясь против этой преступной разветвленной организации?

Тянулись день за днем, а он все пребывал в прострации, как бы находясь в ущелье среди диких гор, куда не проникает ни один лучик света. Каждый день он убеждал себя: «Сегодня обязательно что-то случится! Они должны начать действовать, чтобы, проявив себя, дать понять, для чего же все это совершалось!»