Избранные произведения. Том II

Дик, ничего не знавший об этом, проснулся первым в этот злополучный день и, взяв газету, отправился в садовую беседку. В одном столбце его поразило письмо отца, в другом — передовица. «Мы имеем сведения, — гласила статья, — что никто не согласился с мнением мистера Нэсби, и, если бы даже он взывал от имени всех избирателей, его нападки на мистера Далтона были бы по меньшей мере несправедливы. Мы не хотим упрекнуть мистера Нэсби во лжи, потому что нам хорошо известны последствия этого, но мы попытаемся осветить оба эти факта в следующем номере нашей газеты. Мистер Нэсби один из самых крупных собственников в нашей местности, но верное изложение фактов, порядочность и грамотность важнее для нас, чем владение поместьем. Мистер… несомненно великий человек в своих обширных садах и тянущихся на полмили оранжереях, но либералы, — заключал анонимный журналист, — слишком свободны и сильны, чтобы им можно было приказывать».

Ричард Нэсби прочел все с начала до конца, и гнетущий стыд овладел им — его отец свалял дурака. Он выехал с треском на войну и вернулся с позором: в тот момент, когда прозвучали трубы, он был постыдно выбит из седла. Что касается фактов, сомнения быть не могло: они все были против автора письма. Ричард отдал бы многое, чтобы приостановить выпуск газеты, но, так как этого уже нельзя было сделать, он оседлал свою лошадь, захватил палку и помчался в Таймбери.

Он застал редактора за завтраком в большой мрачной комнате. Отсутствие сервировки, исключительная скудость блюд, его блуждающий, болезненный, как у подсудимого, взгляд обескуражили нашего героя, но, опершись на свою палку, Дик стоял с решительным и воинственным видом.

— Это вы написали статью в утренней газете? — спросил он.

— Вы — молодой мистер Нэсби? Да, это я поместил ее, — ответил редактор, поднимаясь.

— Мой отец стар, — сказал Ричард и, вспыхнув, добавил: — Но он лучше вас и Далтона, вместе взятых! — Он остановился и передохнул, решив, что все пойдет своим чередом. — Я должен задать вам один вопрос, мистер, — добавил он. — Допустим, что мой отец был плохо осведомлен, не лучше ли было бы подождать с напечатанием этого письма и объясниться частным образом?

— Поверьте мне, — ответил редактор, — что я не был в курсе дела. Мистер Нэсби сообщил мне запиской, что послал свое письмо в три редакции, и еще пригрозил скандалом, если я его не приму. Я очень огорчен всем случившимся, сочувствую вам и понимаю ваше волнение, молодой человек, но нападки на мистера Далтона были так резки, что у меня не оставалось другого выхода, как предоставить ему возможность напечатать ответ на страницах моей газеты. Партия имеет свои обязанности, сэр, — любезно добавил журналист, как бы произнося изречение, — а нападки были слишком резки.

В течение полуминуты Ричард обдумывал свой ответ, затем, смягчившись, буркнул «прощайте» и выбежал на улицу.

На обратном пути он ехал не спеша и опоздал к завтраку. Сквайр стоял спиной к камину и был близок к удару, его пальцы нервно теребили полы сюртука. Когда Ричард вошел, его рот беззвучно открылся и глаза выкатились из орбит.

— Ты это видел? — вскричал он, указывая на газету.

— Да, — ответил Ричард.

— И ты прочел это? Правда?

— Да, прочел, — ответил Ричард, потупив взор.

— И как ты на это реагируешь? — спросил старик.

— Вы были, вероятно, плохо осведомлены, — сказал Дик.

— Ах так! Ты ничего не можешь придумать? У тебя нет ни слова объяснений, ни предложений?

— Я боюсь, сэр, что вам придется извиниться перед мистером Далтоном. Это было бы красивее, это было бы только справедливо, и откровенное признание способствовало бы… — Здесь Ричард сделал паузу, как бы не находя соответствующих слов.

— Эта мысль должна была бы исходить от меня! — прорычал отец. — В твоих же устах она неуместна. Так не должен мыслить преданный сын. Если бы мой отец попал в подобное положение, то я преследовал бы редактора до конца его жизни, я избил бы его до смерти. Это было бы глупо, но я доказал бы этим, что родственные чувства во мне сильны. Сын? Ты мне не сын!

— Отец… — сказал Дик.

— Я отрекаюсь от тебя! Твоя мать умерла бы со стыда, я рад, что она в могиле. Дик Нэсби! Плохо осведомлен! У тебя нет ни чести, ни сыновних чувств, ни привязанности. Ты бездушен! Вон! Тут тебе нет места! Вон! Прочь отсюда! — сказал он, указывая на дверь.

С взбудораженными нервами, с бурно клокочущей кровью в его жилах, Дик ретировался. Он находился в состоянии такого оцепенения, что потерял способность слушать и говорить. Но среди всех этих волнений чувство непростительной несправедливости навеки запечатлелось в его памяти.

Глава 3

ИМЕНЕМ АДМИРАЛА

Возврата к прежнему быть не могло. Отныне между Диком и его отцом установились холодные отношения. Надменный старик становился еще более надменным при встречах с сыном. Обуреваемый вечным гневом, с подчеркнутой вежливостью он осведомлялся о здоровье Дика и обсуждал с ним погоду. Его голос звучал сухо и отчетливо. По временам в нем проскальзывали дрожащие нотки едва сдерживаемого негодования.