Избранные произведения. Том III

На это мазурик и указал пальцем. Да, говорю, провальный сезон, но жена ещё и учительствует, так что концы с концами сведём как-нибудь. Ну и с прошлого сезона кое-что осталось. И Князь добавляет: а, гори оно всё, баранка прокормит… и потом — не всё ли равно, какого и на сколько мы добра натаскали, когда раз, и всё увели подчистую? Мазурик напирает: ну а могло быть так, что какую-то редкость приволокли? Я говорю: наверное, могло, да только вряд ли, потому что тогда не было бы разговоров о продлении сезона — а они были…

Солдаты тем временем раскидали могилу, что-то выяснили, снова закидали. Офицер велел нам с Князем руки развязать, но глаз не спускать — особенно когда нас выгуливать выводят. Мы, ясное дело, гуляем, повода для подозрений не подаём, только по сторонам смотрим…

Горцы ушли бесшумно и быстро, но шкуру с черепом прихватили. А вот куда сумел зарыться Эхи — так, что его и собаки не учуяли, — я так тогда и не понял.

(Потом только узнал, что он запрыгнул на крышу продуктовой кладовочки — это была такая отдельно стоящая будка на невысоких сваях — и распластался по ней; как его не заметили, я не понимаю, но факт остаётся фактом.)

Наконец тронулись.

Снег, надо сказать, довольно сильно просел за прошедшую ночь — наверное, потеплело. Вокруг всё было истоптано, но вблизи столбов я увидел цепочку волчьих следов: подошёл из темноты, столб оросил и ушёл. Хотел я сказать офицеру, что надо бы соблюсти обычай, но почему-то не стал. Не знаю, почему.

Вели нас с Князем порознь, разговаривать не давали. Прошли мы кое-как гать, выбрались на твёрдое, миновали пирамидку, привал две минуты… Сейчас надо было искать тропу, уходящую вправо, а там разбираться с вешками. Но офицер почему-то показал прямо, к опушке Ржавой рощи.

Что странно, мазурик их, который, похоже, стал теперь проводником, согласился с направлением и пошёл первым. Следом на небольшом расстоянии один солдат, за ним Князь, за ним два солдата, потом я, за мной штаб-ротмистр, за ним ещё пятеро солдат. Все что-то тащили, только мы с Князем двигались налегке.

Но куда же мы идём? Я представил себе план местности, и получалось, что впереди будет опушка леса, потом болотце, которое надо будет огибать, дальше странное место, которое многие у нас полагали остатками деревни (в траве там были прямоугольные и квадратные проплешины как раз в размер фундаментов, другое дело, что никаких фундаментов там не было, такая же земля, как и рядом, где всё росло достаточно буйно), а потом совершенно непроходимое поле каменных обломков. Мы туда изредка ходили за «пушниной», хотя место считалось бедноватым — но с точки зрения попасть куда-то — это был тупик. То есть можно было уйти ещё левее, но там начинались места по-настоящему опасные.

О чём я и сказал офицеру.

Он велел мне заткнуться и идти, куда ведут.

Так мы миновали рощу, миновали проплешины — с тропы их было хорошо видно: снег на них лежал и не таял, — и вышли к краю каменного поля. Глыбы здесь попадались самые разные, и размером с городские дома, и поменьше, и кучи обычных булыжников. Между большими камнями можно было протиснуться, через камни поменьше перебраться, но чем дальше, тем труднее было протискиваться и перебираться, а потом вдруг нападал неясный страх, и это был не страх заблудиться — хотя и стрелка компаса крутилась как хотела, и звуки приходили отовсюду сразу, и метки, которые ты оставлял на камнях, вдруг становились неприметными… нет — наваливалось чувство, что всё кончено, что ничего больше не будет, что надо сесть и помереть. И ты, конечно, потихонечку сдавал назад…

В общем, редко мы совались в эти камни, и никогда в одиночку. Разве что Руг… он всё-таки странный был.

С километр мы прошли по кромке поля, обходя отдельно лежащие глыбы, а потом проводник притормозил, и офицер дал команду на привал. Солдаты охотно побросали вещмешки, повалились на землю, задирая ноги, защёлкали портсигарами. Я хотел подойти к Князю, но его конвоир выставил автомат:

— Назад! Не положено!

— Предупреждать надо, — сказал я и повернулся спиной. Достал кисет, стал набивать трубочку. Закурил. Позвал: — Командир!

— Что? — оглянулся штаб-ротмистр.

— Здесь нехорошее место для отдыха. Подземные молнии случаются.

Он чуть не подпрыгнул, будто я сказал «Змеи!». Даже посмотрел под ноги. Потом подозвал проводника. Ну, я и проводнику то же самое сказал. Что вот буквально на этом месте в прошлом сезоне двух старателей убило — Магу-Шарманщика и второго, новенького, не запомнил имени.

Проводник тоже посмотрел под ноги, головой покачал, ушёл молча.

— Что это он? — спросил я.

Офицер не ответил, посмотрел на часы, скомандовал конец привала. Солдаты, стараясь не ворчать, стали подыматься, выбрасывая окурки. И скоро, вытянувшись в колонну по одному, наш маленький отрядик двинулся в ничем не примечательный проход между ничем не примечательными тёмно-серыми замшелыми глыбами.

Входя туда, я оглянулся. Позади вроде бы никого не было. Но я почему-то знал, что там обязательно кто-то есть.